Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

Главенствующее положение итальянского флота на Средиземноморье в эпоху Высокого Средневековья подтверждается не только его монополией на транссредиземноморские пути, соединявшие латинский Запад с восточным и южным побережьем, но также его участием в перевозках мусульманских паломников между северо-западом Африки и Египтом. Без превосходства западноевропейцев на море было бы невозможно создание колониальных форпостов и бастионов, происходившее на протяжении XI–XIII веков. Морское господство вновь и вновь обеспечивало поддержку предприятиям крестоносцев, а подчас спасало их от фиаско. Самому Саладину приписывается такое высказывание: «До тех пор, пока ситуация на море остается в пользу противника… наша страна будет томиться в их руках» {634} 634 John H. Pryor, Geography, Technology and War: Studies in the Maritime History of the Mediterranean, 649–1571 (Cambridge, 1988). . Точно так же осознавали свое спасение и жители узкой прибрежной полосы, какую представляло собой в XIII веке Иерусалимское королевство:

«Город, называемый ныне Акра… является прибежищем христиан в Святой земле благодаря омывающему его с запада морю, по которому прибывают корабли, полные людей, еды и оружия. Те, кто там живет, получают от островов, стоящих в море, большое подспорье» {635} 635 Suzanne Lewis, The Art of Matthew Paris in the 'Chronica Majora' (Berkeley, etc., 1987), p. 350, fig. 214; Itineraires a Jerusalem, ed. Henri Michelant and Gaston Raynaud (Publications de la Societe de l’Orient latin. Serie geographique 3, Geneva, 1882), pp. 136–7. .

Даже в последние, отчаянные дни государств крестоносцев в Леванте какой-нибудь морской форт христиан был в силах остановить продвижение мусульман, поскольку у тех «не было флота, достаточно сильного для того, чтобы отсечь пути снабжения форта и оставить его в изоляции» {636} 636 Gabrieli, Arab Historians, p. 340 (Tashrif). , в 1291 году последние из христиан сумели покинуть осажденную Акру морем: подобно вертолетной авиации нашего времени, превосходство на море в XIII веке послужило для них спасением в абсолютно безнадежной ситуации.

Наибольшей активностью итальянская торговля, пиратские вылазки и создание новых поселений характеризовались в восточной части Средиземноморья. Именно здесь произведенные в Евразии товары поступали в европейскую торговую систему. Свою роль, однако, играло и западное Средиземноморье. Итальянцы приезжали и осваивали большие острова, крупные города Северной Африки, небольшие прибрежные города Пиренейского полуострова. Со временем они вышли за пределы Средиземноморья. Первое зафиксированное в письменных источниках плавание генуэзских кораблей через Атлантику в порты Северной Европы относится к 1277–1278 годам. Венецианцы последовали их примеру лишь в начале XIV века, но после 1325 года их караваны ежегодно проходили через проливы Гибралтара. Едва ли этот маршрут представлял собой какую-то особую ценность в коммерческом отношении, но он важен с точки зрения развития экспансионистских проектов итальянских купцов и понимания того, как их деятельность объединяла совершенно несхожие и далекие друг от друга регионы. Генуэзский купец Антонио ди Негро, сетовавший в 1317 году, что его груз соли оказался захвачен пиратами между Саутгемптоном и Ньюкаслом, принадлежал к богатому купеческому роду, представителей которого можно было встретить и в морских городах Восточного Средиземноморья, и на Черном море {637} 637 Robert S. Lopez and Irving W. Raymond (eds.). Medieval Trade in the Mediterranean (New York, 1955), doc. 158, p. 322; Balard, La Romanie genoise, index s.v. 'Negro (di)'. . По возвращении в родную Лигурию эти купцы, возможно, обменивались информацией об условиях торговли, сравнивали политическое устройство и природные ресурсы Англии, Греции и Крыма. Итальянцы не только поддерживали систему обращения товаров и капитала, но и наладили своего рода информационный обмен. Радикальное расширение их горизонтов в XI–XIV веках превратило латинское христианство в интегрированную систему с развитой и разветвленной сетью внутренних связей, чего прежде Европа не знала.

В XI веке, одновременно с выходом итальянских купцов и моряков за пределы Средиземного моря, на северных морях началась бурная активизация немецкого купечества. Уже около 1000 года немцы посещали с торговыми целями Лондон, а в последующие столетия их активность все более ширилась в западном направлении, так что в Лондоне и Брюгге они даже создали постоянные оптовые склады. Вместе с тем в наиболее новаторском плане их роль проявилась на востоке, куда немцы попадали по Балтике. Решающим шагом в этой торговой экспансии стало основание в 1159 году Любека в качестве немецких «ворот» на Балтике {638} 638 Gunther Fehring, “The Archaeology of Early Lübeck: The Relation between the Slavic and the German Settlement Sites”, in H.B. Clarke and Anngret Simms (eds.). The Comparative History of Urban Origins in NonRoman Europe (British Archaeological Reports, International Series 255, 2 vols., Oxford, 1985) 1, pp. 267–87. . Старый Любек, укрепленная столица славянских царей Абодритов, со своей церковью, кварталом ремесленников и «значительной колонией купцов», в начале XII века достиг расцвета, но в 1138 году оказался захвачен враждебными славянскими племенами. Спустя всего несколько лет, в 1143 году, в ходе немецкой оккупации восточного Гольштейна, граф Адольф

«пришел на место, называемое Буку, и нашел там вал оставленной крепости… и очень большой остров, окруженный двумя реками. С одной стороны течет Траве, с другой — Вакениц, и у каждой реки болотистый и непроходимый берег. Однако с той стороны, где идет дорога, есть небольшой холм, на котором и стоит крепость. Поэтому, когда прозорливый граф увидел преимущества этого местоположения и удобную гавань, он начал строить там город и назвал его Любек, по скольку это место было недалеко от старого порта и города, который некогда воздвиг еще князь Генрих».

Археологи обнаружили несколько ранних зачатков поселений на острове, который фактически образует сердце Любека: одно поселение находилось вокруг старинной славянской крепости в северной части острова, другое — возле гавани на реке Траве, а третье — на южной оконечности острова, где впоследствии был возведен собор. Новый город графа Адольфа вобрал в себя эти поселения и почти сразу стал стремительно развиваться и процветать: «мир царил в земле вагрийской, и милостью Божьей новое поселение постепенно развивалось. Рынок в Любеке также рос день ото дня, и число купеческих судов все возрастало». Однако, несмотря на стремительное развитие торговли, по-прежнему ощущалась угроза безопасности Любека. В первую очередь она исходила от набегов славян, наподобие тех, что имели место во время так называемого «крестового похода против славян» 1147 года, разрушительных пожаров и — что было опаснее пожаров — враждебности со стороны Саксонского герцога Генриха Льва, жаждавшего заполучить многообещающий город себе, а при каждой новой неудаче объявлявшего Любеку эмбарго и устраивавшего в пику ему конкурирующий рынок выше по течению. В конце концов граф Адольф был вынужден уступить, и Генрих Лев завладел городом: