Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

«Немедленно после сделки купцы с радостью возвратились в город и… принялись восстанавливать церкви и стены города. Герцог разослал гонцов по городам и королевствам севера, в Данию, Швецию, Норвегию и Русь, с предложением мира, с тем чтобы они имели свободный доступ в его город Любек. Еще он распорядился насчет монетного двора и податей, а также самых почетных гражданских прав ( iura civitatis honestissima). С тех пор дела города процветали, а число его жителей множилось» {639} 639 Цит. по кн.: Helmold, Chronica Slavorum, 1.48; 1.57; 1.71; 1.63; 1.76; 1.86 ed. Stoob. (Имеется рус. издание: Гельмольд Славянская хроника. М., 1963.) .

Это было в 1159 году. На следующий год город стал центром епархии, туда был переведен епископский престол из старинного славянского города Ольденбург. Епископальная церковь была освящена в 1163 году, а в 1173 году начал свою историю двухбашенный собор в романском стиле. Одновременно «самые почетные гражданские права» — по-видимому, по образу и подобию города Зёст в Вестфалии — получили оформление в виде кодекса законов, которому суждено было стать господствующим в Прибалтике {640} 640 ibid 2.21; Wilhelm Ebel, Lubisches Recht (Lübeck, 1971). .

Из этого нового города во всех направлениях шло развитие оживленной торговли. В 1161 году германцы были в Готланде — великом балтийском пакгаузе, а четырьмя годами позже появилось упоминание о вестфалийских купцах, ведущих торговлю в Дании и на Руси. Они стали регулярно бывать в Прибалтике, торгуя в устье Двины солью и тканями и добираясь до Новгорода. К 1300 году торговля с Русью была уже обычным делом {641} 641 Die Urkunden Heinrichs des Lowen, Herzogs von Sachsen und Bayem, ed. Karl Jordan, MGH, Laienfursten- und Dynastenurkunden der Kaiserzeit (Leipzig and Weimar, 1941–9), no. 15, pp. 9–10; Hansisches UB 1, ed. Konstantin Hohlbaum (Halle, 1876), no. 17, p. 10. (см. карту 10). Германские купцы, которые в XII–XIII веках стали господствовать на Балтике, совершали плавания на судах, именуемых когами. Ког был идеальным транспортным средством для перевозки оптовых партий товара, хотя и не отличался внешним изяществом и маневренностью длинных драккаров викингов. Ког был большим судном — существует даже версия, что большой ког Высокого Средневековья появился в результате надстройки одного корабля поверх другого. В 1960-х годах на дне реки Везер, недалеко от Бремена, был обнаружен такой корабль. Его подняли со дна и восстановили (см. рис. 8) {642} 642 Detlev Ellmers, “The Cog of Bremen and Related Boats”, in Sean McGrail (ed.). The Archaeology of Medieval Ships and Harbours in Northern Europe (British Archaeological Reports, International Series 66, Oxford, 1979), pp. 1–15, at pp. 9–11; Siegfried Fliedner and Rosemarie PohlWeber, The Cog of Bremen (Eng. tr., 3rd ed., Bremen, 1972). . Он имел длину 76 футов, максимальную ширину — 25 футов и поднимался над килем почти на 14 футов. Ког был построен из дубовых досок шириной по 2 фута и толщиной 2 дюйма, имел плоское днище, прямой киль и квадратный парус. Доски были сколочены 3 тысячами гвоздей и проконопачены мхом, который крепился 8 тысячами железных скоб. Такое судно могло перевозить груз весом 80 тонн. В 1368 году гавань Любека принимала в год почти 700 таких кораблей, многие из которых совершали по несколько плаваний в сезон {643} 643 Georg Lechner (ed.), Die hansischen Pfundzollisten des Jahres 1368 (Quellen und Darstellungen zur hansischen Geschichte, n.s., 10, Lübeck, 1935), p. 66. . Среди них должно было быть много крупных торговых когов именно такого типа, как найденный в Бремене. Это был инструмент, которым немецкие купцы осуществляли свою экспансию.

Если итальянские купцы на Средиземноморье ходили на своих судах вдоль берегов с уже развитой сетью городов, насчитывавших в ряде случаев тысячелетнюю историю, и лишь основывали в таких городах свои кварталы, то немцы, оказавшись в Восточной Прибалтике, обнаружили там обратную картину. Здесь города еще не получили широкого распространения. Здесь, вдоль своих торговых путей, они заложили города по образу и подобию Любека или Зёста — как с точки зрения топографии, так и в правовом смысле. Это были города колониальные — в средневековом значении слова «колония», то есть скорее новые поселения, нежели политически зависимые территории.

Хорошим примером может служить Рига. Приход первых немецких купцов в устье Двины описывается в летописи прибл. 1290 года под названием «Лифляндская хроника» в XIII веке (Livlandische Reimchronik). Этому источнику, более позднему и не лишенному украшательств, нельзя, однако, отказать в достоверности. (Речь о нем уже шла в Главе 4.) «Купцы, известные своим выдающимся богатством и благородством, решив снискать еще большей прибыли, подобно многим другим», прибывали в эти места и сталкивались первоначально с враждебной реакцией со стороны местных язычни-ковливонцев. «У них был богатый запас товара, который они продали здесь немного выгоднее, чем в других местах, и сердце их возрадовалось. Язычники предложили заключить мир и чтобы купцы приходили снова». Мир был подкреплен клятвой и ритуальным возлиянием, и купцы в самом деле вернулись и были приняты «как желанные гости». Они проникли в глубь материка, «где жило множество язычников, с которыми они стали торговать и оставались там так долго, что, с разрешения местных, построили себе укрепленное жилье на холме близ Двины» {644} 644 Livlandische Reimchronik, lines 127–228, ed. Leo Meyer (Paderbom, 1876), pp. 4–6. . Это был Укскюлл, первый центр католической епархии в Ливонии.

Однако место было крайне уязвимо для набегов язычников, и кроме того, не самое удачное с точки зрения приема больших немецких когов. Альберт, третий по счету епископ Ливонский и бывший каноник торгового города Бремен, решил основать новый город, который одновременно выполнял бы функцию епископского престола и естественным образом притягивал купцов из Любека и Готланда. Место было выбрано в 1200 году, а на следующее лето «был построен город Рига в широком поле, выходившем к удобной бухте для обустройства гавани» {645} 645 Цит. по кн.: Livonia, Chronicon Livoniae, 4.5, 5.1, ed. Leonid Arbusow and Albert Bauer (АО 24, Darmstadt, 1959), pp. 18–20. (Имеется рус. издание: Генрих Латвийский. Хроника Ливонии, М. — Л., 1938, 4.5, 5.1.) . Вскоре город был обнесен стеной, в нем появились церковные здания, в том числе штаб-квартира нового крестоносного военного братства, Ордена меченосцев, и предположительно — купеческие здания {646} 646 Friedrich Benninghoven, Rigas Entstehung und der Frühhansische Kaufmann (Hamburg, 1961), pp. 41–7. . В документе 1209 года наряду с кафедральным собором упоминается уже и вторая церковь, посвященная св. Петру. За городской стеной в собственном селении жила местная коммуна. В 1211 году купцы, торговавшие в самой Риге и за ее пределами и поначалу жившие в городе лишь временно, получили от епископа Альберта особые льготы: они были освобождены от дорожной пошлины и от «Божьего суда» (ордалий), получили гарантии от разграбления на случай крушения, гарантии от односторонних финансовых притязаний епископа и от выплаты вергельда (компенсации за убийство свободного человека). Примечательно, что преступления, совершенные купцами, подлежали суду по законам их родного города, и им было запрещено создавать «общую гильдию». Позднее эти правила были сведены воедино в так называемом «Законе Готланда», то есть кодексе немецких купцов, в Висбю, главном городе Готланда. В 1255 году граждане получили возможность дополнять этот кодекс правом назначения собственного судьи {647} 647 Hansisches UB 1, no. 88, p. 38; of 1225: ibid. 1, no. 194, pp. 60–61. . В том же году город уже имел свою печать. На ней было изображение городской стены, креста и двух ключей (по всей видимости — св. Петра), а текст гласил: «Печать горожан, проживающих в Риге» {648} 648 Benninghoven, Rigas Entstehung, plates opposite pp. 80, 105. . В начале следующего года появилось первое письменное упоминание городского совета — консулов Риги (consules Rigenses) {649} 649 Liv-, esth-, und curlandisches UB 6, no. 2717, cols. 4–6. . Цитадель епископа и рыцарей-крестоносцев одновременно являлась и торговой коммуной, обладавшей правом самоуправления. В тот же период, и главным образом — после разрушительного пожара 1215 года, Рига была отстроена заново и расширила свои границы. Город отныне занимал всю территорию от Двины до речки Риге (см. карту 11). К 1230 году численность населения, благодаря притоку иммигрантов из Вестфалии и других областей Саксонии, достигла 2 или 3 тысяч человек {650} 650 Benninghoven, Rigas Entstehung, pp. 54–62, 98–100, 105–9. . Топонимический характер фамилий XIV–XV веков позволяет делать вывод, что рижские бюргеры — выходцы из Северной Германии, главным образом Вестфалии — составляли почти пятую часть общего числа жителей, если судить по их фамилиям {651} 651 Liselotte Feyerabend, Die Rigauer und Revaler Familiennamen im 14. und 15. Jahrhundert (Cologne and Vienna, 1985), p. 149. .