Роберт Бартлетт - Становление Европы: Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950 — 1350 гг.

В конце XIII века немецкие нищенствующие монашеские ордена стали рассматриваться некоторыми славянскими прелатами и правителями как инструмент культурной колонизации. «Братьев, говорящих на немецком языке, — гласил текст одной жалобы, поданной в Богемии,

«намного большей численности, чем требуется, направляют в отдельные францисканские обители нашего королевства и в польские герцогства, в то время как братья из числа славян рассеяны среди иноземцев, где пользы от них быть не может. В результате души славян пребывают в большой опасности» {794} 794 Regesta diplomatica пес поп epistolario Bohemiae et Moraviae, ed. K.J. Erben, J. Emler et ей. (7 vols, to date, Prague, 1854 —), 2, no. 2505, p. 1078; Graus, Nationenbildung, p. 97, n. 79. .

Неудивительно, что Якуб Швинка занял твердую позицию в отношении проникновения и распространения немецких монастырей. «Отдельные монахи, — негодовал он, — отказываются принимать в свои ордена наших коренных поляков, а напротив, отдают предпочтение иноземцам». Он повелел епископам лишать такие монастыри их владений. В конце концов, подчеркивал он, монастыри создавались «для спасения здешнего народа» {795} 795 Codex diplomaticus Maioris Poloniae 1, no. 551, p. 513. Brzesc: Graus, Nationenbildung, p. 122, n. 254. Roudnice: Regesta diplomatica nee поп epistolario Bohemiae et Moraviae 3, no. 2008, p. 782 (1333). . В ряде случаев национальная исключительность даже провозглашалась в письменной форме, фиксировалась в уставах религиозных братств и богоугодных заведений. Например, в 1313 году Владислав Локитек Польский основал в Бресте (область Куявия) лечебницу, оговорив, что «в эту обитель и больницу братья не допустят ни одного немца, будь то клирик или мирянин». Двадцатью годами позже, основывая в Рауднице августинский монастырь, националистически настроенный епископ Пражский Ян Дражицкий сформулировал такое условие: «Мы не должны допускать в это братство или обитель ни одного представителя какой-либо другой нации кроме богемской [то есть чешской] и рожденного от двух родителей-чехов».

В Ирландии цистерцианский орден, ставший «первой эффективной международной организацией в Европе» {796} 796 R.W. Southern, Western Society and the Church in the Middle Ages (Harmondsworth, 1970), p. 255. , расцвел пышным цветом задолго до вторжения и покорения ее англо-нормандцами. Первых монахов белого братства привез в страну св. Малахий, друг св. Бернара, ив 1142 году был основан первый в Ирландии цистерцианский монастырь — Меллифонт. Он «расплодился» множеством дочерних обителей, от него произошло большинство ирландских цистерцианских монастырей. После того как в конце XII века началась английская колонизация Ирландии, местные ирландские короли и вожди продолжали оказывать ордену покровительство. К 1228 году в Ирландии насчитывалось тридцать четыре цистерцианских братства, из которых только десять были основаны англо-нормандцами {797} 797 Aubrey Gwynn and R. Neville Hadcock, Medieval Religious Houses: Ireland (London, 1970), pp. 121–44. .

Однако напряженность в отношениях между интернациональным орденом и ирландскими братствами в первой четверти XIII века вылилась в кровопролитие и скандал, получивший название «Меллифонтского заговора» {798} 798 Watt, Church and Two Nations, chapter 4, pp. 85–107, “The Crisis of the Cistercian Order in Ireland”; idem. The Church in Medieval Ireland, pp. 53–9; Barry O'Dwyer, The Conspiracy of Mellifont, 1216–1231 (Dublin, 1970). . Заморских эмиссаров, направленных цистерцианцами для устранения злоупотреблений, допускаемых в ирландских обителях, игнорировали, подвергали оскорблениям и нападениям. В монастырях возводились укрепления. Все громче слышался ропот, что в дочерних монастырях Меллифонта признаки монастырской жизни совершенно исчезли. В конце концов Генеральный капитул поручил Стефану Лексингтонскому, аббату английского цистерцианского братства Стэнли, совершить поездку с официальной инспекцией этих обителей, с тем чтобы подавить очаги оппозиции, добиться неукоснительного соблюдения правил монастырской жизни и полного послушания вышестоящим организациям ордена, причем в случае необходимости было предписано не отказываться и от содействия светских властей. В 1228 году Стефан исполнил это поручение. Меры дисциплинарного воздействия носили самый решительный характер. В результате его поездки (а также инспекции, предпринятой его предшественником годом раньше) были подавлены два непокорных братства, смещены со своих постов полдюжины аббатов, монахи из ирландских братств разосланы в разные заморские обители цистерцианцев и вся структура цистерцианских монастырей подверглась пересмотру. Место головных братств во многих случаях заняли английские монастыри, причем в первую очередь это касалось самого Меллифонта.

С одной стороны, подавление «Меллифонтского заговора» представляется примером успешного восстановления контроля со стороны центральных властей международного ордена над его местными и заблудшими членами. Но с другой стороны, очевидно, что конфликт носил и этническую окраску. Сам Стефан Лексиштонский о проделанной в Ирландии работе писал: «Мы назначили туда множество аббатов разных языков и национальностей». Вот как он наставлял новых должностных лиц в главной английской администрации в Лейнстере, владении эрла-маршала: «Как следует заботьтесь о наших новых аббатах, на каком бы языке они ни говорили, по всему Лейнстеру, во имя блага лорда эрла, вашего собственного блага и мира на нашей земле» {799} 799 Stephen of Lexington, Registrum epistolarum, ed. P. Bruno Griesser, Anatecta sacri ordinis Cisterciensis 2 (1946), pp. 1–118, at p. 51, no. 40; Barry O'Dwyer, Letters from Ireland 1228–1229 (Kalamazoo, Mch., 1982). . Как мы только что видели, одним из способов усмирения ирландских цистерцианских монастырей была передача их дочерних обителей в подчинение английским или французским головным монастырям. Более того, в наказание за заговор он на три года наложил запрет на назначение любого ирландца аббатом в цистерцианских обителях Ирландии. Наконец, он ввел свои ограничения на монастырскую жизнь и в отношении языка. В отчете, направленном аббату Клерво, он писал:

«Мы издали неукоснительное предписание, дабы отныне никто не допускался к монашескому сану, ежели не может проповедовать по-французски либо по-латыни. Писание толкуется и впредь будет толковаться в Меллифонте… и многих других ирландских обителях только по-французски, так что когда вы лично посетите их или направите туда своих представителей, они смогут понимать службу, а братья, в свою очередь, смогут понимать их, а кроме того, теперь, когда нет более прикрытия в виде чужого языка, ни у кого не останется ширмы для не послушания. Ибо как может человек, владеющий только ирландским языком, по-настоящему любить обитель или Писание?»

Откровенный галлоцентризм подкрепляется таким наставлением:

«Мы предписали ирландцам, что ежели в будущем они пожелают принять кого-либо из своих соплеменников в ряды братства, то должны озаботиться тем, чтобы прежде послать их в Париж или Оксфорд, либо в какой-нибудь другой славный город, где они смогут научиться грамоте, красноречию и приличному поведению. Мы особо подчеркнули, что орден не имеет намерения отлучать какую-либо нацию, за исключением неподходящей, негодной или той, что не умеет вести себя надлежащим образом» {800} 800 Registrum, p. 81, no. 85; p. 93, no. 95; cf. p. 92, no. 94; p. 47, no. 37; cf. pp. 57–8, 93, 102, nos. 52, 95, 104 (clause 40); p. 102, no. 104 (clause 40). .