В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

В 15 верстах от Кириллова монастыря, в дремучем лесу, в самом глухом месте, на речке Соре, устроил он скит. Так возникла Сорская пустынь.

Чтение молитв и богослужение, по мнению Нила, не ведут к спасению без «внутреннего делания». Настоящее подвижничество, по учению его, есть борьба с дурными помыслами, очищение души от них. Вот эту борьбу и называет он «внутренним, или умным, деланием». Победа над помыслами дает душе блаженное спокойствие, приближает ее к блаженству. Инок, по словам Нила, должен умереть для всякого земного попечения. Церковь в ските отнюдь не должна была иметь никаких богатств и украшений. Серебро и золото из церкви строго изгонялось: «Лучше бедным помогать, чем церкви украшать», — говорит Нил. Только в крайней нужде, в случае немощи или болезни, позволялось инокам, жившим в ските, принимать подаяние, и то самое маленькое. Все необходимое для жизни иноки должны были добывать своими руками. «Если кто не хочет работать, пусть и не ест!» — говорит Нил. Понятно, что при таком взгляде на монастырскую жизнь он должен был восстать против обычая монастырей — приобретать имения. На соборе 1504 года он предложил, «чтобы сел у монастырей не было и чтобы монахи кормились трудами рук своих».

Многим не по душе были эти речи Нила; но сильнее всех противником был Иосиф Волоцкий. Он доказывал, что имения дают возможность монастырю приносить бедным людям большую пользу; что монастыри принимают приношения богатых, чтобы помогать бедным (во время голода в его монастыре кормилось постоянно 400–500 человек). Находил Иосиф и другую пользу в монастырских имениях.

«Если у монастырей не будет сел, — говорил он, — то как честному (знатному) и благородному человеку постричься в монахи; если же не будет честных старцев в монастырях, то откуда взять на митрополию или архиепископа, или епископа и на всякие честные (почетные) власти? А не будет честных старцев и благородных, то и вере будет поколебание».

Это было и справедливо. Монастыри в то время были единственным приютом грамотности; здесь только и встречались «книжные» люди.

Мнение Иосифа на соборе взяло верх; но у Нила тоже были сторонники, и вопрос о том, подобает ли монахам, отказавшимся от всех мирских забот, владеть селами, был скоро снова поднят.

Собирая русские земли в одно государство, приходилось подумать и о том, чтобы завести одни и те же порядки управления и судопроизводства.

Иван Васильевич не любил менять старых русских обычаев и порядков, а старался лишь придать им больше правильности. В удельные времена князья в своих областях, где могли, сами правили и следили за всеми делами, а где не могли, там ставили своих «мужей», то есть дружинников, бояр и поручали им творить суд и расправу. Эти княжьи наместники жалования не брали, а «кормились» разными поборами с местных жителей и судебными пошлинами. Наместники и волостели сами себе подбирали помощников, давали им разные должности, и они кормились таким же образом, как их начальники. Такой же порядок остался и при Иване Васильевиче. Понятно, сколько насилий и зла могли творить корыстные и нечестные волостели. Могли они и сильно наживаться на счет жителей, получая от них «корм» — деньгами и натурой по несколько раз в год (обыкновенно пред большими праздниками), собирая пошлины на судах с истцов и ответчиков. «Корм» и различные поборы легко обращались в «посулы», или взятки. В небольшом уделе разные наместники и правители были все-таки на виду у князя; но в обширном Московском государстве великому князю мудрено было усмотреть за ними — злоупотреблений могло твориться здесь гораздо больше.

Легче всего несправедливость сказывается при судопроизводстве. На судебное дело Иван Васильевич и обратил особенное внимание.

Он приказал дьяку Владимиру Гусеву составить свод судебных законов из разных судных уставов и грамот прежних князей.

В 1497 году Судебник был издан.

В Судебнике прежде всего указывается, кто должен судить: «Судить суд боярам, окольничим и быть при них дьякам». Наиболее трудные и важные дела, которые «управить будет нельзя», представлять великому князю. Тут же в самом начале Судебника сказывается забота оградить людей от произвола и лихоимства судей: «Посулов боярам и окольничим, и дьякам от суда и от печалования (просьб) не имать, а судом не мстити, не дружити никому». Далее точно указывается, какие следует брать судебные пошлины. На суде должны были присутствовать великокняжеский чиновник (дворский), местный староста и выборные «лучшие» люди. Таким образом, Судебник старается оградить от обиды и неправды подсудимых.

Самосуд и самоуправство, какие допускались в Русской Правде, в Судебнике Ивана III уже не встречаются. Правительство теперь вошло в большую силу и потому брало в свои руки и суд, и расправу. Зато суровость и грубость нравов сказывается в Судебнике гораздо сильнее, чем в Русской Правде. В Судебнике полагаются пытки, телесные наказания, смертная казнь, чего нет в Русской Правде. Татарское владычество немало содействовало грубости и жестокости нравов.

Пытать (то есть различными мучениями вынуждать обвиняемого признаться в своей вине) полагалось в том случае, если подсудимый возбуждал сильное подозрение.

Вора, попавшегося на первой краже, определено «бить кнутьем». Эта казнь называлась «торговою» (потому что происходила на торгу, то есть на площади). Смертная казнь назначена за «лихие дела» (то есть уголовные преступления): разбой, душегубство, святотатство, зажигательство, двукратное воровство, ябедничество и прочее.

В тяжбах, когда трудно было удовлетворить тяжущихся, позволялось им решать дело «полем», то есть судебным поединком. Бойцы должны были в доспехах биться — обыкновенно палицами — в присутствии судей. Недельщики (судебные пристава) смотрели, чтобы бой шел правильно и не доходил до убийства. Победитель считался выигравшим тяжбу. В иных случаях подсудимым (женщине, увечному, больному, старику и прочим) позволялось выставлять вместо себя наемных бойцов.

Иван Васильевич старался установить больше порядка и в сборе податей. Земля делилась на участки (сохи). Где земля была хорошая, там на соху шло ее 800 четвертей, а где похуже, там 1000 и 1200 (четверть заключала в себе теперешние полторы десятины). С каждой сохи брались известные подати. В городах и посадах, где жители занимались разными промыслами, подать рассчитывалась по дворам; соразмерно доходам брались и подати. Для того чтобы это точно соблюдалось, посылали особых писцов, которые составляли росписи доходов жителей (писцовые книги). Кроме податей, было много различных пошлин: при проезде из города в город купец должен был платить таможенные пошлины, при купле и продаже товара — за право заниматься разными промыслами, за судопроизводство, — за все приходилось уплачивать пошлины. Много их установлено было еще в то время, когда дань шла в Орду; теперь же сборы шли частью на содержание разных наместников и волостелей, частью в казну великого князя. Богатство его с каждым годом росло.