В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

Желание бояр исполнилось: 4 января 1498 года Иван Васильевич короновал своего внука с небывалым торжеством, как будто в досаду Софии. В Успенском соборе среди церкви было устроено возвышенное место. Здесь поставлено было три стула: великому князю, внуку его и митрополиту. На налое лежала Мономахова шапка и бармы. Митрополит с пятью епископами и многими архимандритами отслужил молебен. Великий князь и митрополит заняли свои места на возвышении. Князь Димитрий стоял пред ними.

«Отче митрополит, — громко сказал Иван Васильевич, — издревле предки наши давали великое княжение первым своим сыновьям, так и я первого своего сына Ивана при себе благословил великим княжением. Волею Божьей он умер. Благословляю ныне старшего сына его, внука моего Димитрия, при себе и после себя великим княжеством владимирским, московским, новгородским. И ты, отче, дай ему свое благословение».

После этих слов митрополит пригласил Димитрия стать на предназначенное ему место, положил ему на преклоненную голову свою руку и громко молился: да сподобит Всевышний его Своей милостью, да живет в сердце его добродетель, вера чистая и правосудие и так далее. Два архимандрита подали митрополиту сначала бармы, потом Мономахову шапку, тот передавал великому князю, а он уже возлагал их на внука. Вслед за этим последовала ектения, молитва Богородице и многолетие; после чего духовенство поздравляло обоих великих князей. «Божьей милостью радуйся и здравствуй, — провозгласил митрополит, — радуйся, православный царь Иван, великий князь всея Руси, самодержец, и с внуком своим великим князем Димитрием Ивановичем, всея Руси, на многая лета!»

Затем митрополит приветствовал Димитрия и произнес ему краткое поучение, чтобы он в сердце имел страх Божий, любил правду, милость и суд праведный и так далее. Подобное же наставление повторил внуку и князь. Этим обряд коронации и кончился.

После обедни Димитрий из церкви вышел в бармах и венце. В дверях его осыпали золотыми и серебряными деньгами. Это осыпание повторялось у входа в Архангельский и Благовещенский соборы, куда ходил нововенчанный великий князь помолиться. В этот день был устроен у государя богатый пир.

Но недолго радовались бояре своему торжеству. И году не прошло, как страшная опала постигла главных противников Софии и Василия — князей Патрикеевых и Ряполовских. Семену Ряполовскому отрубили голову на Москве-реке. По просьбе духовенства Патрикеевым была оказана пощада. Отца постригли в монахи в Троицко-Сергиевском монастыре, старшего сына в Кирилло-Белозерском, а младшего стали держать под стражей в Москве. Ясных указаний, за что государева опала постигла этих сильных бояр, нет. При одном случае только Иван Васильевич выразился о Ряполовском, что он с Патрикеевым «высокоумничал». Бояре эти, видно, позволяли себе своими советами и соображениями надоедать великому князю. Несомненно также, что открылись какие-нибудь их козни против Софии и Василия. В то же время опала постигла Елену и Димитрия; вероятно, участие ее в жидовской ереси тоже повредило ей. София и сын ее опять заняли прежнее свое положение. С этой поры начал государь, по словам летописцев, «не радеть о внуке», а сына Василия объявил великим князем Новгорода и Пскова. Псковичи, не зная еще, что Димитрий с матерью попали в немилость, прислали просить государя и Димитрия, чтобы они держали свою отчину по старине, не назначали бы отдельного князя в Псков, чтобы тот великий князь, который будет на Москве, был бы и в Пскове.

Эта просьба рассердила Ивана Васильевича.

«Разве я не волен в своем внуке и в своих детях, — сказал он в гневе, — кому хочу, тому и дам княжество!»

Двоих из послов он велел даже посадить в тюрьму. В 1502 году было приказано Димитрия и Елену держать под стражей, на ектениях в церкви не поминать их и не величать Димитрия великим князем.

Отправляя послов в Литву, Иван наказывал им так говорить, если дочь или кто иной спросит о Василии: «Пожаловал государь наш сына своего, учинил государем: как сам он государь на государствах своих, так и сын его с ним на всех тех государствах государь».

Посол, поехавший в Крым, должен был говорить о переменах при московском дворе так: «Внука своего государь наш было пожаловал, а он стал государю нашему грубить; но ведь жалует всякий того, кто служит и норовит, а который грубит, того за что жаловать».

В 1503 году скончалась София. Великий князь, чувствуя уже слабость здоровья, приготовил завещание. Василию между тем пришла пора жениться. Попытка женить его на дочери датского короля не удалась; тогда по совету одного придворного, грека, Иван Васильевич последовал примеру византийских императоров. Ко двору велено было собрать на смотрины красивейших девиц, дочерей бояр и боярских детей. Собрано было их полторы тысячи. Василий избрал Соломонию, дочь дворянина Сабурова.

Этот способ женитьбы вошел потом у русских царей в обычай. Мало в нем было хорошего: при выборе невесты ценили здоровье да красоту, на нрав и ум не обращали большого внимания. Притом женщина, случайно попавшая на престол, часто из незнатного состояния, не могла держать себя, как следует настоящей царице: в муже она видела своего владыку и милостивца, была для него не подругою, а рабою. Равною с царем она никак себя не могла признать, и сидеть на престоле рядом с ним ей казалось некстати; но вместе с тем ей, как царице, не было ровни между окружающими. Одинокая в блестящих царских покоях, в драгоценных украшениях, она была словно заключенная; а царь, повелитель ее, был тоже одиноким на престоле. Нравы и порядки двора отзывались и на жизни бояр; и у них отдельность женщин от мужчин, даже затворничество, еще больше усилилась.

В тот же год, как совершен был брак Василия, скончался Иван Васильевич в 1505 году, 27 октября, 67 лет от роду.

По завещанию все его пять сыновей: Василий, Юрий, Димитрий, Симеон и Андрей получали наделы; но старшему назначено 66 городов, самых богатых, а остальные четверо все вместе получили 30 городов; притом у них отнято было право в уделах судить уголовные дела и чеканить монету.