Саксон Анналист - Хроника

1081 г. На Рождество Господне поднялся столь сильный ветер, что гибель грозила всему миру.

a Между тем король Генрих решил вступить в Италию, чтобы положить конец своим длительным трудам, а именно, чтобы заставить папу Григория - то ли смягчив его притворным смирением, то ли принудив насилием - освободить его от уз анафемы или же, что было ему более по сердцу, силой его низложить, поставить вместо него Виберта, епископа Равенны, уже 3 года как по праву отлученного, и таким образом свободно совершать все, что угодно, по своему произволу, имея поддержку апостольского престола в любой своей прихоти. Однако его друзья считали небезопасным покидать [свои земли], провоцируя этим саксов, сильно раздраженных недавним сражением, ко вторжению; они не сомневались, что те [обязательно] придут, если они, отправившись в Италию, оставят свое отечество без [достаточной] военной силы. И вот они отправили к саксонским князьям послов с просьбой указать время и место для переговоров друг с другом, чтобы с обеих сторон там собрались избранные князья и договорились об общем благе. Итак, они встретились 1 на том берегу Везера, в Кауфунгенском лесу, - он был назван так потому, что принадлежал городу Кауфунгену. Со стороны [короля] присутствовали епископы Кёльнский, Трирский, Бамбергский, Шпейерский и Утрехтский; а со стороны саксов - Майнцский, Магдебургский, Зальцбургский, Падерборнский и Хильдесхаймский. Когда сторонники [Генриха] хотели провести тайные переговоры только с князьями, те, напротив, отказались вести какие бы то ни было речи, которые бы не были слышны всем собравшимся, большим и малым. Так обе стороны долго сидели в молчании, ибо саксонские князья пришли сюда по их просьбе, а те, казалось, хотели показать, будто это не они их просили [прийти], а сами пришли по их просьбе. Наконец [поднялся], уступая просьбам своей партии, Гебхард 2 , архиепископ Зальцбурга, мудрый и уважаемый муж, исполнявший свои обязанности с немалым достоинством, и с решительным выражением лица, твердым голосом произнес мудрую и благочестивую речь: «Достопочтенные епископы и прочие саксонские князья, которых вы здесь видите, соизволили дать мне поручение - изложить вам моими устами мнение всех нас. Поэтому вы все, святейшие отцы и прочие славные князья, соизвольте терпеливо меня выслушать и со спокойной душой рассмотреть общее дело, которое мне поручили вести, чтобы вы могли узнать и испытать истину; ибо, если хотите знать, то, что я собираюсь сказать, для вас не менее важно, чем для нас. Мы крепко полагаемся на ваше свидетельство, ибо верим, что вы хоть и ушли из нашего сообщества, но не удалились от любви к истине; при вашем свидетельстве, говорю я, мы хотим доказать, сколько обид мы испытали, когда всей душой, как положено, несли службу королю. Вы знаете, сколько раз мы по одному и все вместе просили вас о помощи, чтобы или в награду за нашу службу, или благодаря вашему посредничеству он освободил нас от гнета непосильных тягот. Чего мы добились этими просьбами, вы сами прекрасно знаете. Мы не осуждаем вас потому, что знаем, сколь часто вы трудились ради нашего дела, хоть это и мало что нам дало. Но что говорить, когда у всех перед глазами, как он, имевший все лучшее, получил теперь все самое худшее. Епископов, не только не уличенных ни в каком преступлении, но и незаконно обвиненных, он или бросил в оковы, или - если не сумел схватить - лишил всего имущества и изгнал с престолов; церковное имущество, за счет которого они должны были жить и содержать нищих Божьих, он роздал соучастникам своих преступлений. Землю нашу он опустошал уже много раз. Он убивал наших ни в чем не повинных родичей и вассалов, когда не было еще причин для войны, но лишь потому, что он хотел иметь рабами сыновей свободных людей. Мы часто умоляли вас, и по одному, и всех вместе, отложить меч и решить дело в судебном порядке, обещая с чистой душой подчиниться вашему приговору. Вы сами знаете, чего мы добились в итоге. Итак, мы, ныне присутствующие, вместе со всеми проживающими в Саксонии, умоляем вас, святейшие епископы, благороднейшие князья и храбрейшие рыцари, вспомнить о Боге и ваших обязанностях, быть пастырями, а не губителями душ, обнажать меч для защиты невинных, а не на погибель им, помнить, что мы - [ваши] братья во Христе и родичи во плоти, и не стремиться преследовать нас. Все, что мы претерпели, воздав вам, мы готовы приписать нашим грехам и призвать милость Божью для их исправления. А вы, как подобает христианам, решите это дело не резней, но на основании разумных доводов и по крайней мере теперь, насытившись нашей кровью, уступите нам то, чего мы требовали еще до кровопролития. Ваш господин, Генрих, причинил нам много жестоких обид, но мы все же готовы, как и прежде, принести ему клятву верности и верно служить; только приведите сначала истинные доказательства того, что мы можем это сделать без ущерба для нашего священного сана, а миряне - без ущерба для своей веры; мы не уйдем с этого поля, если не исполним того, что я сказал. Однако, если вы соизволите выслушать наше мнение, то мы представим вам истинные, ясные и опирающиеся на Писание доводы, по которым ни клирики, ни миряне не могут иметь Генриха своим королем без ущерба для спасения своей души. Если вы в ответ предъявите ваши клятвы, которые вас якобы связывают, то мы подобным же образом докажем, что никакая клятва не может заставить вас преследовать нас на законном основании. Суть нашей просьбы в следующем: докажите, что господин Генрих может править по закону, или разрешите нам доказать, что он этого не может, и когда дело окончательно прояснится, то вы прекратите нас преследовать».

На это они ответили, что пришли сюда не ради этого, что не обладают такой мудростью, чтобы дерзать принимать решение по столь важному вопросу, который касается не только их, но, в первую очередь, короля и всех подданных королевства. Они также просили, чтобы с начала текущего февраля и до середины июня был установлен мир, а затем предлагали созвать сейм и обсудить там это дело по общему совету всего королевства. Саксы, поняв хитрость, ответили, что не хотят обманывать и не хотят быть обманутыми, но дают и просят прочного и истинного мира вплоть до указанного срока. И, когда они обещали мир всем немцам этой партии, герцог Отто сказал: «Вы что, считаете нас глупцами? Вы просите мира для ваших земель, пока не оскверните апостольского достоинства, а нам обещаете мир, пока наш глава, если дозволит Бог, не претерпит по вашей воле зло. Так вот, или дайте нам и всем нашим и примите для себя и всех ваших вечный мир, или не получите никакого. Если вы с этим не согласны, то отправляйтесь в начатый вами поход; но знайте, что в ваших землях вскоре будут незваные гости, и вы, вернувшись из Италии, не найдете своего добра в той сохранности, на какую рассчитывали. Ибо мы не хотим от вас скрывать, что как только мы сможем, то изберем себе правителя, который с Божьей помощью защитит нас от несправедливостей и воздаст вам равной мерой за те обиды, что вы нам причинили». Простые воины противной стороны воскликнули, что [саксы] высказали более справедливые, чем их князья, просьбы и предложения; что они впредь будут менее готовы сражаться, [чем прежде], ибо [знают], что дело саксов правое, и это собрание принесло [саксам] больше пользы, чем три [предыдущих] сражения, ибо здесь они своими ушами услышали о них то, чему никогда не смогли бы поверить.