Николай Лузан - Сталин. Операция «Ринг»

Через несколько часов расшифровку донесения резидента Арнольда доложили Судоплатову. В ответной радиограмме он распорядился:

«…Ударова к операции по Ворону не привлекать. Основное его внимание сосредоточить на закреплении отношений с Кестрингом, Штренером и Альбрехтом в интересах получения информации о замыслах и планах германской военно-политической верхушки.

В оперативном плане наибольший интерес представляют контакты Ударова с офицерами разведывательно-диверсионной школы в Вустрау капитаном Лемке и оберлейтенантом Ланге. Ему необходимо активно развивать отношения с ними в направлении получения установочных и характеризующих данных на командный состав разведшколы, а также о системе охраны и допуска на ее территорию. Предложение Лемке проанализируйте совместно с Ударовым и с учетом всех обстоятельств решение принимайте на месте.

Выполнение задания по Блюменталь-Тамарину отложить до особого указания.

В отношении Ворона активизировать исполнение».

Получив эти указания от Андрея – Судоплатова, Лаубэ первым делом провел явку с Миклашевским. На ней он довел до него задание, а затем основные усилия резидентуры сосредоточил на акции по ликвидации Ворона – Власова. Досадные промахи, допущенные 23 декабря, когда ему чудом удалось выскользнуть из западни, были учтены. Теперь все участники операции знали его в лицо. Особое внимание было уделено тщательной проработке перемещений Ворона по Берлину и выявлению уязвимых мест в организации охраны. Их анализ позволил Лаубэ и Дырману составить подробную схему. Чаще всего предатель появлялся по адресам Кибицвегештрассе, № 7 и № 9, в штаб-квартире вермахта и в Дабендорфе на пропагандистских курсах РОА.

Получив эти данные, Лаубэ и Дырман приступили к разработке операции. Штаб-квартиру вермахта как возможное место проведения акции они сразу же отклонили. Осуществить ее силами только одной резидентуры на глазах вооруженной до зубов охраны было чистым безумием. Два других адреса: по Кибицвегештрассе, № 7 и № 9, после изучения обстановки на месте им также пришлось исключить. Помимо того, что оба дома находились под круглосуточной охраной и сам Арнольд дважды подвергся проверке документов, так еще поблизости находилось отделение гестапо. В конечном итоге Лаубэ и Дырман, как и в прошлый раз, остановились на пропагандистских курсах РОА в Дабендорфе.

Там им предстояло иметь дело только с охраной из числа власовцев. Главным же аргументом в пользу этого варианта акции выступал источник информации, имевший прямой выход на руководство курсов. Им был чех Франц Йошке. Через него Лаубэ рассчитывал получить точную информацию о дате и времени очередного приезда Власова на встречу с преподавателями и выпускниками курсов. И этот расчет оправдался. 27 января Йошке сообщил: выступление Ворона запланировано на 12:00 29 января.

С того дня операция «Ворон» перешла в решающую фазу. Ликвидацию изменника планировалось осуществить после завершения его встречи с выпускниками курсов пропагандистов в Дабендорфе. План Лаубэ предусматривал два варианта действий. Согласно первому и основному, группе Йошке предстояло проникнуть на территорию курсов, заложить мину с часовым механизмом в машину Ворона и затем привести ее в действие. В случае неудачи в дело вступала вторая группа, ей руководил сам Лаубэ. Ему и еще трем разведчикам-боевикам ничего другого не оставалось, как вступить в открытый бой, расстрелять и забросать гранатами кортеж Ворона на выезде из ворот курсов. Теперь, когда все роли и действия были распределены среди бойцов резидентуры «Арнольд», им оставалось запастись терпением и ждать.

Наступило 29 января. Накрапывал дождь, временами сменявшийся снегом. Ближе к полудню прояснилось, и между облаков все чаще проглядывало унылое зимнее солнце. На улицах стало заметно оживленнее, и вряд ли кто из берлинцев обратил внимание на три машины и группу из военных и штатских, собравшихся во дворе небольшой виллы на юго-западной окраине Берлина. Резидентура «Арнольд» приступила к выполнению операции «Ворон».

Первой к цели – Дабендорфу выехала группа Йошке, она была вооружена пистолетами, ручными гранатами и везла с собой мину с часовым механизмом. Вслед за ней в 11:00 выдвинулась к месту засады группа Лаубэ. Дырману и остальным разведчикам-боевиками досталась самая незавидная участь – находиться на подстраховке и ждать. Пока все шло по намеченному плану. Все три группы заняли исходное положение. В 11:50 на большой скорости перед глазами Лаубэ и его бойцов промчалась кавалькада машин и скрылась за воротами курсов.

В 12:03 Йошке и Курт по пропускам прошли на территорию курсов и могли наблюдать, как перед строем курсантов-пропагандистов и преподавателей, выстроившихся на плацу, в сопровождении свиты появился Власов. В том, что это был он, у них не возникало сомнений. Его огромная, мосластая фигура на голову возвышалась над низкорослым окружением. Одет Власов был в удлиненную шинель цвета хаки с широкими обшлагами, без знаков отличия и брюки с генеральскими лампасами. Половину его лица закрывали очки. Он и свита поднялись на трибуну. В наступившей тишине надрывно взвизгнул микрофон, и затем зазвучал голос Власова. Рублеными фразами он говорил выпускникам курсов о том, что на них лежит историческая миссия нести слово правды истинным патриотам Великой России. Бывший советский генерал-лейтенант, бывший большевик, который в апреле 1940 года в своей автобиографии писал: «…Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся».

Спустя пять лет Власов не просто отступил от «генеральной линии партии», а призывал бороться против «безбожного большевизма во имя возрождения исторической России».

Йошке и Курт не стали его слушать и направились к стоянке машин, их было шесть. «Опель» генерала-предателя они определили безошибочно – по номеру, но на подходе к автомобилю перед ними возникло неожиданное препятствие – часовые. Их было двое, они занимали позиции на въезде и выезде. На попытку Курта и Йошке приблизиться один из них угрожающе повел стволом автомата, и им не оставалось ничего другого, как отступить. Забравшись в беседку, они постреливали нетерпеливыми взглядами в сторону стоянки и лихорадочно искали выход из положения. Стрелки часов неумолимо отсчитывали драгоценные секунды и минуты. С плаца донеслись зычные, отрывистые команды, а затем грянул оркестр. Торжественный ритуал подходил к концу. Перед трибуной в парадном строю, отдавая приветствие Власову и его свите, проходили курсанты и преподаватели. Затихли звуки марша. Ждать и надеяться на чудо Йошке и Курт не могли и ринулись на улицу, чтобы дать сигнал группе Лаубэ.