Николай Лузан - Сталин. Операция «Ринг»

В 12:31 они показались на выходе из КПП.

– Арнольд, наши! – звенящим от напряжения голосом воскликнул Эрих.

– Вижу! – обронил Лаубэ, приник к лобовому стеклу, впился взглядом в лица Йошке и Курта, пытаясь понять, удалось ли им заложить мину в машину Власова.

Эрих не выдержал и дернулся им навстречу.

– Стой! – запоздало крикнул Лаубэ.

Но Эриха было не остановить. И когда вслед за ним в машину втиснулись Курт и Йошке, Лаубэ по их мрачному виду догадался: операция по установке мины сорвалась.

– Прости, Арнольд, но к машинам было не подобраться! – подтвердил его догадку Йошке.

– Они выставили двух часовых, а водила задницу от сидения не оторвал! – с ожесточением произнес Курт.

Лаубэ чертыхнулся и приказал:

– Действуем по варианту два! Моя группа гасит Ворона на выезде из ворот!

– А мне с Францем идти на подстраховку? – уточнил Курт.

– Да. Займите позицию у перекрестка! Если Ворон прорвется, то добьете!

– Ясно, – подтвердил Курт и распахнул дверцу машины.

– Погоди! – остановил его Эрих и сунул гранаты.

Распихав их по карманам шинелей, Эрих и Йошке отправились занимать позицию. Проводив их взглядами, Лаубэ, Эрих, Ганс и Александер достали спрятанные в тайнике автоматы, примкнули к ним магазины и сосредоточили свое внимание на воротах. В 12:41 они распахнулись. Одна за другой на улицу выезжали машины. «Опеля» Власова среди них не оказалось.

– А где же Ворон?! – ничего не мог понять Эрих.

– Он что, испарился?! – недоумевал Ганс.

– Что делать, Арнольд? Что?! – теребил его Александер.

– Ждать! – отрезал Лаубэ.

Очередной план акции, похоже, терпел неудачу. Но Лаубэ решил ждать до последнего. Прошло 20 минут, но ни машина Власова, ни он сам так и не появились. Разведчикам резидентуры «Арнольд» пришлось свернуть операцию. На этот раз генерала-предателя спас от справедливого возмездия случай. «Опель» вышел из строя, и ему пришлось покидать курсы пропагандистов на машине заместителя – Малышкина. Об этом Лаубэ узнал на следующий день от Йошке и с тяжелым сердцем доложил Андрею о срыве задания. Тот не стал распекать, потребовал сохранять выдержку и готовить новую акцию.

Но она так и не состоялась. В январе Йошке призвали в фольксштурм, и с его уходом разведчики РДР «Арнольд» утратили источник информации в окружении Ворона. Сам он, подобно этой осторожной птице, спешно покинул Берлин и перебрался в Чехию. К охоте на него подключилась резидентура «Техники». Но Ворон будто чувствовал нависшую над ним смертельную опасность, подолгу на одном месте не засиживался и в поисках спасения с остатками своего штаба метался по Чехии. Это уже ничего не решало, кольцо из оперативно-розыскных групп 4-го управления НКГБ и военной контрразведки Смерш неумолимо сжималось вокруг Власова.

12 мая 1945 года он предпринял отчаянную попытку прорваться в зону оккупации американских войск. Она не удалась, разведчик, внедренный советской контрразведкой в окружение генерала-предателя, вывел жалкую, мечущуюся в поисках спасения кучку изменников на засаду Смерш и военнослужащих 25-го танкового корпуса 1-го Украинского фронта.

Охота на Ворона, начатая в сентябре 1944 года, наконец завершилась. Власов и его ближайшее окружение – 11 бывших советских генералов, полковников и один подполковник были арестованы. После завершения следствия они предстали перед судом. Военная коллегия Верховного суда СССР признала их виновными в государственной измене, лишила воинских званий и приговорила к смертной казни. В ту же ночь, 1 августа 1946 года, предатели были повешены во дворе Бутырской тюрьмы.

Все это произошло позже, а тогда, в январе 1945 года, когда Ворон выскользнул из-под прицела РДР «Арнольд», в Москве, в руководстве 4-го управления не стали делать трагедии из неудачи. Война подходила к концу, и для Судоплатова все больший интерес представляли архивы и сотрудники германских спецслужб с их тайной армией агентов и резидентов, до поры до времени затаившейся в «крысиных норах». Миклашевский с его связями среди командования вустраусской разведывательно-диверсионной школы мог стать тем самым ключом, позволявшим открыть доступ к ее главным секретам – агентурной картотеке. В своем распоряжении Андрей – Судоплатов потребовал от Арнольда «…сосредоточить усилия Ударова и резидентуры на проникновении в школу и получении доступа к архиву».

В кабинете исполняющего обязанности начальника вустрауской разведывательно-диверсионной школы капитана Кенака Рейхера царила непривычная тишина. В школу прибыл сам штурмбанфюрер СС Мартин Курмис, с октября 1942-го по июнь 1943 года начальник особой команды «Цеппелин» при Оперативной группе А, с июня 1943 года сотрудник, а с августа 1944-го заместитель начальника отдела «Z-1» центрального аппарата «Цеппелин». «Предприятие Цеппелин» – специальный разведывательно-диверсионный орган – было создано в марте 1942 года Главным управлением имперской безопасности Германии (РСХА) и на правах особого подразделения вошел в состав VI управления (стратегическая политическая разведка).

На отдел возлагались задачи: сбор разведывательных данных по Красной армии, их анализ и на его основе представление рекомендаций высшему руководству спецслужбы, а также проведение диверсионных операций и организация повстанческого движения в тылу советских войск. После поражения вермахта под Курском и Орлом летом 1943 года одним из приоритетных направлений работы «Цеппелина» стали поиск и подготовка перспективной агентуры из числа военнопленных и коллаборационистов для последующего внедрения в органы власти на территориях, перешедших под контроль большевиков, с целью осуществления саботажа и дезорганизации системы управления.

За последнее время Рейхер и приглашенные на совещание старший инструктор капитан Лемке и инструктор оберлейтенант Ланге, несмотря на все усилия, так и не смогли добиться сколь-нибудь значимых успехов. Агентура, подготовленная ими и оставленная на оседание в России, Польше и Словакии, в большинстве своем на свободе находилась одну, от силы две-три недели. Контрразведывательное сито Смерш и НКГБ самым тщательным образом просеивало всякий подозрительный элемент и не давало агентам возможности не то что приступить к проведению подрывной деятельности, но и легализоваться. Отдельные случаи успешного выполнения заданий не могли скрасить общей неутешительной картины работы для вустрауской разведывательно-диверсионной школы.

При таких плачевных результатах Рейхер и его подчиненные не ждали для себя ничего хорошего от визита Курмиса. Суровая слава о нем бежала впереди него. Истинный наци, он не прощал слабостей ни себе, ни другим, был беспощаден не только к врагам рейха, но и к подчиненным, при достижении цели не останавливался ни перед чем и ни перед кем. Курмис имел на это полное право. Свой профессионализм он доказал не на паркете берлинских высоких кабинетов и не бойким составлением победных реляций, а в боевых операциях на Восточном фронте и глубоком тылу большевиков. Диверсионные операции, проведенные под его командованием на Кавказе в 1942-м и в начале 1943 года, стали классикой и вошли в наставление «Об организации диверсий на коммуникациях противника».