Николай Лузан - Сталин. Охота на «Медведя»

Из анализа материалов, представленных Ли и Саем, усматривается, что объектами нападения авианосной группировки могут стать американские и британские части, дислоцирующие в Сингапуре, Ганконге и на Гавайских островах. В одной из бесед с Ли высокопоставленный офицер Генштаба при обсуждении ситуации на Тихом океане заявил: «…B ближайшее время курортная жизнь американцев на островах закончится настоящим адом».

По информации Леона, полученной в жандармском управлении, целью военной экспедиции японской эскадры может явиться выход в Сиамский пролив на перехват морских коммуникаций, используемых американцами и англичанами, и оккупация нефтепромыслов на острове Борнео и в Малайе. Для перепроверки и получения дополнительной информации мною задействованы источники Чон и Тур.

В связи с провалом основного радиста и шифровальщика Федорова перехожу на резервный канал и запасной код».

Шифровка Дервиша подтверждала данные, ранее поступившие из токийской резидентуры от Рамзая, и окончательно убедила Берию в том, что Квантунская армия в ближайшие месяцы не начнет боевых действий на советском Дальнем Востоке. С этим он отправился на доклад к Сталину.

Тот, заинтригованный сообщением Берии о получении НКВД «особо важных разведданных», не мог сосредоточиться. Он терялся в догадках. По пустякам в столь ранний час Лаврентий не решился бы его беспокоить. Возвратившись к столу, Сталин попытался продолжить изучение документов, на так и не смог сосредоточиться.

«Что за особо важные разведданные? Чем они могут обернуться накануне контрудара по фашистам?» – эти мысли не давали ему покоя.

Готовившееся в глубочайшей тайне наступление Красной армии под Москвой, на которое было поставлено все, в том числе и его имя, должно было разорвать танковые клещи фашистов, смыкавшиеся вокруг столицы, остановить зарвавшегося Гитлера и показать всему миру, что он, Сталин, не сломлен неудачами первых месяцев войны и готов к борьбе. И вот теперь, когда до решающего удара остались считаные дни, «особо важные разведданные» могли смешать так тщательно отработанные планы.

С чем ехал Берия, Сталину оставалось только гадать. Прошло больше сорока минут после его звонка, а он так и не появился. Сталин боролся с нарастающим раздражением, когда, наконец, со двора донесся шум автомобиля. Он отдернул штору и выглянул в окно. По аллее, сбиваясь на бег, спешил Берия. Широкополое пальто не могло скрыть осанистого брюшка, а шляпа, сбившаяся на затылок, обнажила глубокие залысины.

«Все мы бессильны перед старостью, – с горечью подумал Сталин. – Какой-то десяток лет назад Лаврентий был настоящим джигитом, а сейчас и на осла не влезет». И обратил нетерпеливый взгляд на дверь.

Берия не вошел, а влетел в кабинет. Азарт, владевший им, невольно передался Сталину, и он поторопил:

– Ну, что там за важные разведданные, давай выкладывай, Лаврентий!

– Вот, пожалуйста, Иосиф Виссарионович, – Берия раскрыл папку с шифровкой харбинской резидентуры.

Сталин склонился над ней. Он внимательно вчитывался в каждую строчку и будто на невидимых весах взвешивал каждое слово. Информация Дервиша действительно не имела цены. Вздох облегчения вырвался из груди Сталина. Его отчаянно рискованное решение снять с Дальнего Востока 18 дивизий и перебросить под Москву оказалось оправданным. Сообщение Дервиша сняло последние опасения, что Квантунская армия ударит в спину. Судя по всему, японский самурай готовился совершить прыжок на юг и запрыгнуть на спину американскому ослу и британскому льву. Надежда Сталина на то, что империалистические хищники вцепятся в глотки друг другу, была близка к осуществлению.

В ноябре 1941 года подковерная политико-дипломатическая борьба главных игроков – СССР, Германии, Японии, США и Великобритании – достигла своего апогея. И если СССР решал свою судьбу и судьбу мира на поле боя, то США, Великобритания до поры до времени предпочитали действовать в темном закулисье. Джокером в этой циничной, с многомиллионными жертвами игре выступала Япония. И здесь интересы Германии и ее противников – Великобритании и США – совпали. Неверные союзники Москвы – Вашингтон и Лондон – рассчитывали на то, что «японский самурай» наконец решится вцепиться в истекающую кровью Россию.

Для этого, в первую очередь, у США имелись веские основания. В конце 1940 года служба дешифровки проникла в тайну дипломатических шифров Японии, и это положило начало секретной операции под кодовым названием «Магия». В результате план «Кантокуэн» – нападение Японии на СССР – не составлял большого секрета для Вашингтона. Основные его позиции стали известны в июле 1941 года.

В сентябре всезнающая «Магия» раскрыла еще одну тайну Генштаба Японии, вызвавшую в Белом доме переполох. Под напором воинственного министра Тодзио в Токио вызревал совершенно иной план: «японский самурай» не собирался бороться с «русским медведем», а намеривался совершить бросок в другом направлении – на юг, к нефтепромыслам британских и американских компаний. Такой ход событий не устраивал Вашингтон. Стараясь отвести от себя удар «японской военной дубины», он стремился сделать все, чтобы только план «Кантокуэн» не остался на бумаге, и потому был готов идти на уступки в Китае и Индокитае.

В Берлине ничего не подозревали об этом плане коварного союзника и торопили императора Хирохито и премьера Тодзио с открытием второго фронта против Сталина. В Токио деятельный и неугомонный посол Отт бомбардировал их личными посланиями фюрера о немедленном начале войны против СССР.

Однако в Токио не спешили на помощь союзнику, попавшему в тяжелейшее положение на Восточном фронте. Японский посол в Берлине генерал Осима отделывался туманными обещаниями начать военные действия против СССР после полного развертывания частей Квантунской армии. Задержку он объяснял нехваткой горючего, возникшей после введения США эмбарго на поставки нефти.

Тягомотина, которую разводил Осима, выводила Риббентропа из себя. Время работало против Германии. Гитлер рвал и метал – невиданное упорство русских и морозы убивали надежду на захват Москвы и скорое завершение военной кампании на Восточном фронте. В своем стремлении любыми путями втянуть Японию в войну против Советов он готов был согласиться на заключение германо-японского договора, направленного против США.

18 ноября посол Осима встретил это предложение Риббентропа с плохо скрываемой радостью, но так и не обмолвился ни словом о том, что решение о начале войны против США уже принято военным кабинетом Тодзио. С типичным восточным лицедейством он заверил германского министра иностранных дел, что правительство Японии предпринимает все от него зависящее, чтобы помочь своему союзнику – Германии. Но дальше слов дело не пошло.