Николай Лузан - Сталин. Охота на «Медведя»

Китайская забегаловка, куда заглянул Гном, для японского офицера выглядела явным перебором. По дороге к бульвару он сделал еще один финт – завернул в антикварную лавку. И здесь филерам Клещева пришлось напрячься – в дверях Гном столкнулся с русским, судя по одежде, конторским служащим. Он бесцеремонно протиснулся мимо гордого самурая. Клещев тут же отреагировал и отрядил за «конторским» филера.

После лавки Гном не стал нарезать круги и направился к бульвару на набережной. Непогода вымела с нее праздных гуляк, и филерам, чтобы не засветиться, пришлось вести слежку на расстоянии. Клещев, накануне схвативший простуду, быстро взопрел и жадно хватал холодный воздух. Застуженное горло тут же дало о себе знать, и, кутаясь в шарф, он старался изо всех сил не упустить Гнома. Тот прибавил шаг, перед клумбой свернул на глухую аллею и пропал из вида. Филеры в душе молили Бога, чтобы тот, кто придет на встречу с ним, не оказался карликом.

Клещев занервничал; интуиция и опыт подсказывали: сейчас должна произойти явка Гнома с агентом большевиков. И здесь на выручку пришла бригада Ямагато. Японские филеры догадались проскочить вперед и старательно имитировали рабочую команду, занимавшуюся разборкой летнего павильона. Маневр не помог. Гном не появился на этом маршруте. Клещев чертыхнулся – место для явки было выбрано удачно, наружное наблюдение оказалось отсеченным. Медлить было нельзя, и он ринулся через кустарник. Перед ним открылась прогалина среди деревьев.

На ней находились Гном и неизвестный. Высоко поднятый воротник и надвинутая на глаза шляпа скрывали его лицо. Большой рост и характерная походка не оставляли у Клещева сомнений: перед ним был Долговязый. Он быстро сближался с Гномом, и когда поравнялся, их руки сошлись в коротком рукопожатии. На глазах Клещева произошла моментальная явка. Он был абсолютно уверен, что Гном сбросил информацию Долговязому, так как тот резко свернул на боковую аллею и быстрым шагом направился к Речной.

Проклиная непогоду и простуду, Клещев бросился к машине, чтобы успеть перехватить Долговязого. Вскочив в кабину, он просипел:

– Федя, гони к Речной! Секи Долговязого в черном пальто!

– Понял, Мефодьич! – ответил водитель и завел машину.

– Давай! Давай! – подгонял его Клещев.

Федор выжимал из машины все, что можно. По сторонам сплошной стеной тянулись каменные коробки домов, справа промелькнул темный провал арки проходного двора. Клещев сообразил: Долговязый непременно должен им воспользоваться и приказал:

– Федя, давай на Шапалерную! Там перехватим!

Водителю пришлось изворачиваться среди теснившихся на дороге пролеток и крестьянских арб. Пробившись к Шпалерной, он остановил машину на перекрестке. Клещев соскочил на тротуар и завертел головою по сторонам. Долговязый как сквозь землю провалился. Он оказался профи и умел заметать следы. Клещев смирился с провалом и поплелся к машине. В душе он еще надеялся, что подчиненным повезло больше. Надежда не оправдалась, навстречу понуро тащились два филера. Долговязый и их оставил с носом.

Поднявшаяся в Клещеве волна гнева так и не выплеснулась наружу. Битый жизнью и начальством, он быстро смекнул: раздувать скандал выйдет себе дороже, и по дороге в контрразведку ломал голову над тем, как выкрутиться из положения. Но сегодня против него было все. Клещев окончательно сник, когда увидел во дворе машину Сасо. Проклиная в душе всех и вся, он поднялся в приемную и там столкнулся с Ясновским. Тот, сгорая от нетерпения, набросился на него с вопросами:

– Ну как, Модест? Кто он? Зацепили гада?

– Да, яйцами за провода, – буркнул Клещев, а сам терзался мыслью о встрече с Сасо: «Черт! Как же не вовремя принесло этого надутого японца! Один на один с Азолием можно еще как-то объясниться. Ну психанул бы старик, ну в рожу бы съездил, не обидно – между своими и не такое случается. А тут на глазах желтомордого так обделаться».

– Ладно, заходим, – предложил Ясновский и открыл дверь.

Клещев бочком протиснулся в кабинет и из-за спины ротмистра стрельнул взглядом по Дулепову и Сасо. Оба были оживлены, их лица раскраснелись, а глаза азартно поблескивали. Обычно чопорный японец сегодня не походил на себя, громко говорил и раскатисто смеялся. Разгадка стояла на столе – бутылка коньяка была уже наполовину пуста.

«С чего бы им так веселиться? A-а, понятно, Гном окончательно расшифровался, – смекнул пройдошливый Клещев и приободрился: – Значит, не все потеряно. А Долговязый? Ты же его прошляпил, Модест. Ну нет! Я не пер напролом, матерый волчище за версту мог почувствовать опасность, и тогда ищи-свищи ветра в поле. Вот за это Азолий точно бы башку снес», – решил Клещев придерживаться этой позиции и доложил:

– Господин полковник, имею честь…

– Модест, давай без солдафонства, – барственно махнул рукой Дулепов.

– После того как мы приняли Гнома под наблюдение, памятуя ваше указание, господин полковник, чтобы не спугнуть, работу вел с дистанции…

– Ближе к делу, Модест, – торопил тот.

– За ним зафиксировано два заслуживающих внимания контакта. Первый имел место на выходе из антикварной лавки на набережной. Объект – русский, взят в проработку. Информации о нем пока нет, хлопцы еще не вернулись с задания. Второй произошел на бульваре, неподалеку от летних павильонов. Можно сказать, что как таковой встречи не было. Они провели моментальную явку, – и тут Клещев решил подыграть себе: – Но я дал команду хлопцам зацепить Долговязого.

– Ты уверен, что Долговязый? – оживился Дулепов.

– Так Гном у него между ног пройдет.

– Да погоди, Модест, со своими ногами! Что он за птица?

– По обличью и одежде – русский, но не из тех, кто задницей костыли в шпалы на железке забивает. Из барчуков. Я их породу за версту чую.

– Мы не на охоте. Кто таков? – торопил Дулепов.

Клещев скосил глаза на Сасо. Тот превратился в слух.

«Значит, японцам ничего неизвестно о Долговязом», – догадался он и заговорил скороговоркой:

– Объект работал со знанием дела. Маршрут выбрал с умом. На набережной в такое время «хвост» светится, как красный фонарь над борделем мадам Нарусовой. Сошлись они на тропке, что отходит от боковой аллеи. Контакт был моментальный. Потом хлопцы Ямагато продолжили работу по Гному, а мы повели Долговязого. Он рванул к центру города, голову даю на отсечение, что нас не заметил, в конце улицы шмыгнул в подворотню. Я не стал устраивать гонки, чтобы не спугнуть объект, – смолк Клещев и с опаской ждал реакции.

Лицо Сасо оставалось непроницаемым, а в глазах Дулепова вспыхнули огоньки. Клещев сжался, так как хорошо знал, что за этим последует. Но тот потрепал его по плечу и заявил: