Валерий Золотуха - Великий поход за освобождение Индии

- Ах эта...

Она лезет ко мне с интимностями, а я не могу, я все-таки вождь мирового пролетариата, а не какой-нибудь...

- Не ври!

- закричал, подскакивая, Троцкий. - Надежда Константиновна не такая! Она само целомудрие нашей партии!

Шишкин сел и, пожав плечами, сказал:

- Поэтому я к ней и не притрагиваюсь. И вообще, господа, разве может быть у вождя такая жена?

Я думаю, мне следует с ней развестись, и как можно скорее.

- Я тебе разведусь, гад! - Сталин сжимал кулаки.

Троцкий с трудом удерживал его.

Шишкин, однако, не испугался и продолжал развивать мысль:

- Да-с. А потом пошлю по всей Руси гонцов. Пусть кликнут клич, и слетятся сюда красны девицы словно райские птицы. Встанут они передо мной, очи потупив, а я...

- Владимир Ильич!

- закричал в истерике Троцкий.

Сталин посмотрел на него удивленно, Шишкин - одобряюще.

- Черт!

- чуть не заплакав, закричал Троцкий, отвернулся, закрыл глаза и стал быстро-быстро повторять вслух, чтобы запомнить раз и навсегда: - Шишкин, Шишкин, Шишкин, Шишкин, Шишкин, Шишкин, Шишкин, Шишкин... - Повернулся, посмотрел на Шишкина и сказал, к вящему своему ужасу: - Владимир Ильич...

- Я вас слушаю, - откликнулся Шишкин. - Кстати, что это за фамилия у вас такая странная - Троцкий?

- Это мой революционный псевдоним! - закричал в истерике Троцкий. - А настояща моя фамилия - Бронштейн!

- Да вы еврей? - удивилс Шишкин. - А вы? - обратился он к Сталину.

- Я грузин, - испуганно ответил тот.

- Фамилия?

- Джугашвили.

Шишкин с сомнением посмотрел на Сталина.

- Господа, какое же вы имеете право Россией править? - удивленно улыбаясь, спросил он.

- Черносотенец! Охотнорядец! Реставратор капитализма!

- закричал Троцкий и кинулся на Шишкина с кулаками, но его удержал Сталин.

Горки.

22 апреля 1923 года.

Оставив праздничный обеденный стол, Шишкин, Сталин и Троцкий сидели за столом ломберным. На нем лежали пенсне Троцкого и трубка Сталина. Шишкин был доволен своим днем рождения.

Он был сыт, пьян и, безжалостно выигрывая, благодушно витийствовал:

- Нет, господа, если вы не видели Индии, значит, вы не видели ничего! Взять, к примеру, мавзолей Тадж-Махал в Агре! Это же белый сон, застывший над водою!

- Что значит слово мавзолей? - спросил Сталин, не отрывая взгляда от карт и нервно посасывая указательный палец. Вопрос был обращен к Шишкину, но Шишкин вопросительно и требовательно посмотрел на Троцкого.

- Был такой император, Мавзол, - заговорил Троцкий, подслеповато щурясь. - Кажется, персидский... Желая после своей смерти, так сказать, тления убежать, он повелел построить подобающее его силе и славе сооружение, себя забальзамировать и выставить там для всеобщего обозрения.

Чтобы все говорили: Мавзол жив. Так вот, подобные культовые сооружения и стали называться мавзолеями.

Шишкин поморщился.

- Я слышу в вашем голосе иронию и совсем ее не разделяю. Ведь это же прекрасно - тления убежать! А знаете что? Пожалуй, я издам декрет о посмертном бальзамировании вождей революции для последующего экспонирования их потомкам. Это чтобы вы не решили, что я думаю только о себе.

Сталин и Троцкий переглянулись.

Похоже, они были на грани помешательства. Шишкин выиграл и на этот раз.

Он вытащил из кармана часы, взглянул на них и покачал головой.

- Увы, господа, праздник окончен. Я больной человек, у мен режим. Сейчас придет сестра милосердия. Измерение кровяного давления, господа, требует уединения и сосредоточенности. Никитич! - крикнул он.

- Зови Верочку! А это в честь своего дня рождения я вам дарю! - Шишкин указал на трубку и пенсне. - Забирайте!

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ВОЖДЯ МИРОВОГО ПРОЛЕТАРИАТА ДИВИЗИЯ КОЛОБКОВА ОТМЕТИЛА ВЗЯТИЕМ АГРЫ.

Человек двадцать конников с развевающимс красным знаменем выскочили из-за поворота улицы и, пугая удивленных прохожих, понеслись к мавзолею Тадж-Махал. Но, глядя на него, красные конники перестали нахлестывать лошадей, и те замедлили бег и остановились. И знамя уже не развевалось, а поникло тряпицей. Колобковцы сползли с лошадей и, открыв рты, безотрывно смотрели на белоснежное чудо. А татары и башкиры, которыми как-то хвастался Колобков, упали на колени, приникли к земле руками, грудью и лицами.

- Мама моя... - прошептал Колобков.

ВОИСТИНУ БЕЗДОННАЯ ТЕМА ЛЕНИН В ИНДИИ, БЕЗ СОМНЕНИЯ, БУДЕТ ЕЩЕ ДОСКОНАЛЬНО ИССЛЕДОВАНА. МЫ ЖЕ ОГРАНИЧИМСЯ ПОКА ЛИШЬ НЕСКОЛЬКИМИ МИМОЛЕТНЫМИ ЭПИЗОДАМИ ПРЕБЫВАНИЯ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА НА ИНДИЙСКОЙ ЗЕМЛЕ...

По широкой красноземной дороге, по которой шли в обе стороны странники, нищие, паломники, черные буйволы тащили арбы с огромными колесами, бежала пара добрых лошадей, запряженных в хорошую подрессоренную коляску.

Новик правил лошадьми, курил, посматривал рассеянно по сторонам. Похоже, Новику было хорошо. Опустив соломенную шляпу на глаза, сзади дремал Ленин.

- Иван Васильевич! - подал он вдруг голос, и Новик вздрогнул от неожиданности, оглянулся. Ленин смотрел на него весело и дружелюбно.

- Ну ты совсем отживел, Владимир Ильич, - сказал Иван, улыбаясь.Верно, воздух здесь такой, лечебный...

- Вот и колдунья ваша не понадобилась! - воскликнул Ленин и заливисто засмеялся.

- Не, к Кангалимм мы все равно заедем... Это даже не приказ, Ильич, это... задание...

Ленин уселся поудобнее и, вертя головой, стал с интересом рассматривать текущую в разные стороны людскую массу.

- Идут, идут - и куда идут... - задумчиво проговорил он и вновь обратился к Новику: - Послушайте, Иван Васильевич, как вы думаете, если они узнают... если им сейчас объявить, что здесь... Ленин... Как вы думаете - что будет?

Иван задумался, представляя, и, объехав лежащую посреди дороги корову, ответил:

- А ничего не будет... Индия... Мы вот бьемся-бьемся, а все как в песок...

Ничего не будет!

Похоже, эта мысль поразила Ленина, он замер, задумавшись, и вдруг улыбнулся, махнул рукой и воскликнул:

- А ведь это прекрасно!

После чего вздохнул с облегчением, вытянулся, прикрыл лицо шляпой.

Один из ночных привалов устроили на пологом, заросшем кустарником берегу Ганга. Солнце опускалось, кровавя воду, на золотом с лазурью куполе неба вот-вот должны были проклюнуться звезды.

Новик сидел на корточках у костра, кашеварил. Ленин вышагивал неподалеку взад-вперед, по привычке сунув большие пальцы рук в вырезы жилета, и вдруг остановился. Внимание его привлекли тысячи, да нет, пожалуй, миллионы мелких серых пичужек, облепивших прибрежный кустарник.

Оглядываясь на ходу, он заторопился к Новику.

- Иван Васильевич, что это за птицы? Мне кажется, я их где-то видел... взволнованно сказал он.

- Соловьи, - буднично ответил Иван, помешивая в котелке похлебку.

- Как, - опешил Ленин, - наши соловьи?

- Наши, чьи же еще... Курские... - Новик попробовал похлебку и поморщился.