Валерий Золотуха - Великий поход за освобождение Индии

Оглянувшись назад, индиец увидел поднявшуюся к поверхности воды, чтобы глотнуть воздуху, морскую черепаху и, торопливо разворачивая лодку, ругнул себя по-русски:

- Падла кривая!

Почуяв опасность, черепаха пошла вглубь, но рыба-охотница заметила ее и метнулась следом. Иван еле успевал стравливать шнурок в воду. Единственный глаз его возбужденно горел.

- Марш-марш, Аида, марш-марш!

- отдавал он рыбе старую кавалерийскую команду.

Пес возбужденно скулил. Иван ждал. Шнур в его руке наконец натянулся.

- Живем, Ильич! - крикнул он собаке и стал плавно вытягивать добычу наверх.

Когда черепаха лениво шевелила плавниками у борта лодки, Иван тихо опустился в воду, осторожно отлепил прилипалу от панциря и, держась одной рукой за борт, другой перебросил добычу в лодку. Пес скакал вокруг черепахи и беспрерывно лаял.

Иван сидел за столом, с жадностью ел из большой миски рис, обильно политый соусом карри, и слушал заодно радионовости на хинди, слабо доносившиеся из старого детекторного приемника. Шестеро разновозрастных ребятишек устроили на земляном полу шумную возню. Дом внутри был мал и скромен, но чист и уютен.

Иван вдруг замер с полным ртом, вытянул шею, оттопырил ладонью ухо, вслушиваясь.

Из динамика доносилась русская речь:

- Наша совместная археологическая экспедиция Академии наук СССР и Московского государственного университета прибыла в дружественную Индию по просьбе индийского правительства...

В этом месте дети зашумели так, что не стало слышно голоса членкора Ямина, и Иван грохнул кулаком по столу. Наступила мгновенная тишина. Но русской речи уже не было, шел перевод на хинди.

Дверь дома открылась, и на пороге возникла худая, маленькая женщина-индианка с ведром в руке.

Встревоженно она смотрела на мужа.

Дети спали. Иван лежал на спине с открытым глазом. Жена пристроилась у него на плече.

- Я хочу поехать в Мертвый город, - сказал он как о решенном, но ожидая ее реакции.

Она молчала.

- Ты меня слышишь? - спросил он.

- Мертвый город - плохое место. Там живут айсуры.

- Зато, говорят, там в заливе много черепах. Нам что, не нужны деньги?

Жена молчала.

- А заодно поищу там мой второй глаз! - громко и угрожающе добавил Иван.

Она посмотрела на него виновато и погладила по щеке.

- Тише, детей разбудишь.

Мертвый город.

23 октября 1961 года.

Пятясь, Иван вытащил лодку на берег, с трудом вывалил на песок черепаху и, перевод дух и держась за поясницу, посмотрел по сторонам. Вдалеке шли по берегу двое белых мужчин и о чем-то спорили, а может, даже ссорились, но голосов их слышно не было. Один вытащил из кармана что-то и показал второму, а тот вдруг выхватил показанное и, размахнувшись, швырнул далеко в воду.

Иван проводил взглядом блеснувший в вечернем солнце предмет и, когда тот исчез в воде, вздохнул, напрягся, ухватил черепаху за плавники и поволок ее, лежащую панцирем на песке, к скалам. Рядом скакал, пытаясь помогать, пес.

От большого, с высокими языками пламени и весело разлетающимися искрами костра, вокруг которого плотно, плечо к плечу сидели люди, сюда, в развалины Мертвого города, доносилась песня, которая, похоже, Ивану очень нравилась. Вытянув располосованную шрамом шею, выставив одно ухо, оттопыренное больше, чем другое, боясь пропустить что-либо и не зная ни единого слова, он пытался подпевать.

Пели девушки голосами высокими и чистыми:

Не слышны в саду даже шорохи...

- Хи, - успевал подпевать Иван и тут же напрягался, боясь опоздать к следующей фразе.

Все здесь замерло до утра.

- Ра...

Если б знали вы...

- Ливы...

...как мне дороги

- Роги...

Подмосковные вечера.

- Вечера...

К костру подошел какой-то человек, что-то сказал, и песня оборвалась. Иван нахмурился.

- Подмосковные вечера, - прошептал он, чтобы запомнить.

- Му-ром-цев! - закричали у костра хором.

Прямо на Ивана шел Шурка Муромцев, белобрысый, в очках, клетчатой ковбойке и брюках техасах. Он так был занят своими мыслями, что ничего не слышал и ничего не видел. Чуть не наступив на ногу Ивана, Шурка не заметил его.

- Му! Ром! Цев!

- Господи, как вы мне надоели, - проворчал Шурка и скрылся в темноте.

Иван поднялся, растерянно поглядел ему вслед, но был вновь вынужден спрятаться за невысокой каменной кладкой, потому что прямо на него шла девушка, светловолосая, в светлом платье.

- Шурка! Ну что за шутки? Не прячься, бессовестный! Олег Януариевич очень сердится, - укоряюще говорила она, неминуемо приближаясь к Ивану.

Она могла наступить на Ивана и страшно испугаться, поэтому он торопливо поднялся, хотел что-то сказать, но, забыв вдруг русские слова, ткнул себя пальцем в костлявую грудь и помотал отрицательно головой, а потом показал пальцем туда, куда ушел Шурка, и утвердительно кивнул. Потом он попытался улыбнуться, а вот этого, вероятно, нельзя было делать. Онемевшая и окаменевшая Эра вдруг обхватила голову руками и завизжала так, что у костра все повскакали.

Иван кинулся бежать.

Сид на каменном, укрытом сухими водорослями ложе, Иван осторожно развернул скомканный газетный лист и бережно разгладил его на каменной столешнице.

Раздул ноздри, наклонился, понюхал и проговорил со спокойным, даже важным удовлетворением:

- Колбаса.

Это была первая страница Комсомольской правды.

- Ле-нин жил, Ле-нин жив, Ле-нин бу-дет жить!

- по слогам прочитал Иван заголовок-шапку и стал внимательно рассматривать большую фотографию Мавзолея. - Ле-нин, - прочитал Иван, усмехнулся, мотнул головой, взял со стола огрызок химического карандаша, послюнил его и исправил надпись, диктуя себе: - Шиш-кин.

Потом вырезал ножом фотографию и, любуясь на свою работу, стал шарить свободной рукой в изголовье лежанки. Но того, что искал, там не было. Иван замер, перевернул все водоросли и выскочил из пещеры.

Пес лежал рядом, охраняя трех перевернутых на спину, лениво шевелящих плавниками черепах. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.

- Ильич, без меня сюда кто приходил? - испуганно спросил Иван. - В пещеру кто приходил, я спрашиваю?

Пес опустил глаза и прижал уши.

- Ах ты сволочь! - закричал Иван. - Ты знаешь, что там Григори Наумыча дневник был? Там же все! Ты понимаешь, что теперь будет?!

- И в ярости Иван схватил одной рукой палку, другой за холку пса и стал охаживать его, визжащего, по хребтине и по бокам.

Штат Сахьядри. Город Колханур.

20 марта 1979 года.

На большой людной площади старый седой индиец кормил слона сдобными лепешками. Он купил их целую корзину и теперь всовывал по одной в улыбающуюся разверстую пасть.

Вокруг собралось много праздного люда, они смеялись и, указывая на старика, крутили пальцем у виска. Но тот не обращал на них внимания, он счастливо улыбался, открыв рот с торчащим впереди единственным зубом, и заговорщицки-негромко говорил слону по-русски: