Валерий Золотуха - Великий поход за освобождение Индии

Михаил Сергеевич Горбачев решил во что бы то ни стало спасти тайну, но при этом отвести от мира дамоклов меч ядерной войны. Он купил у Тэтчер все документы о великом походе, какими располагала Англия, заплатив за них перестройкой.

Эпилог

Россия. Белые Столбы.

В тот же день... (24 января 1995 года)

Пациенты первого хронического отделения сидели в уютном холле в креслах и на стульях и досматривали программу Вести. Они совсем не были похожи на психов, но и на нормальных, так сказать, сегодняшних людей с улицы они тоже мало походили. Были они спокойнее, добрее, чище.

И среди них - Шурка Муромцев. Точнее - Александр Викторович Муромцев, сухонький старичок с редкими седыми волосенками и бледной пергаментной кожей лица от постоянного пребывания в закрытом помещении. Но глаза его под толстыми стеклами очков прежние - искренние и пытливые.

Вести подходили к концу. Сдержанно-страстный телерепортер говорил о годовщине смерти Ленина. На экране появились фотографии вождя. Муромцев напрягся, подался вперед, вперился в экран.

- Последние фотографии Ленина... - звучал за кадром голос журналиста. Как известно, они хранились в партийном архиве за семью печатями. Вглядываясь в безумные глаза этого полуребенка-полустарца, сегодн в день его смерти мы спрашиваем: кто ты? почему ты? зачем ты?

- Это Шишкин! - воскликнул вдруг Муромцев.

Соседи слева и справа обратили к нему удивленные и вопрошающие взоры.

- Это же Шишкин! - объяснил им Муромцев.

- Он в Мавзолее лежит.

- Шишкин, - согласились одни.

- Шишкин! - воскликнули другие.

- Шишкин! Шишкин! Шишкин! - закричали, застонали, завизжали все.

Испуганная молоденькая медсестра вбежала в холл. Здесь уже кто бился головой о стену, кто бил о стену чужой головой, кто-то кинулся к телеэкрану и плевал в лицо телеведущей, кто-то снимал перед медсестрой штаны.

Один Муромцев не участвовал в этом коллективном безобразии.

- Господи, как вы мне все надоели, - тихо и устало прошептал он.

- Павел Петрович! - закричала медсестра в панике.

В полуночной ординаторской умиротворяюще тикали большие настенные часы. Павел Петрович, дежурный врач, отхлебывая чай из стакана в подстаканнике, делал короткие записи в историях болезней и краем глаза поглядывал в телевизор, где шли ночные новости Би-би-си с переводом. Павел Петрович взял из стопки толстую историю болезни, на которой было написано крупно Муромцев Александр Викторович, раскрыл ее на чистой странице, вздохнул, потер лоб, подумал, снял телефонную трубку и не торопясь набрал номер.

- Верунчик, - заговорил он голосом, каким мужья разговаривают с женами, когда делать нечего и не с кем, а поговорить хочется, - ребят уложила?.. Телевизор смотришь?.. Я тоже. Устал что-то сегодня. Да тут у нас один сегодня такое устроил... Муромцев, помнишь, я тебе о нем рассказывал? Случай редкий, но от этого не легче... Да нет, все живы. Погоди, тут интересно...

Внимание Павла Петровича переключилось на экран. Английский журналист говорил быстро, и наш переводчик с трудом поспевал за ним:

- Наша вдоль и поперек исхоженная маленькая планета все еще умудряется преподносить нам сюрпризы. Американская этнографическа экспедиция под руководством профессора Джима Смита обнаружила в Индии, в Южных Гималаях, мифическое племя хетти, живущее в каменном веке.

На экране появился профессор Джим Смит, белобрысый очкарик, похожий на Муромцева в молодости.

- В их жизни практически все для нас представляет загадку. Например, фольклор.

Вот один из их ритуальных танцев...

Профессора сменили дикари. В большой пещере, в свете костров, на фоне стены, расписанной сценами охоты, положив друг другу руки на плечи, они танцевали и гортанно пели песню, очень похожую на Хава нагелу...

- Смотришь, Верунчик? - спросил Павел Петрович. - Чего только не бывает... Ну ладно, спи...

Павел Петрович устало вздохнул и положил трубку.

Три степени защиты предохраняли Шурку Муромцева от опасностей и неправды этого мира, не считая крепких больничных стен, решеток на окнах и особого юридического статуса.

Первая степень - высокая железна кровать с толстыми ремнями из мягкой кожи, полностью исключающими внезапное падение и, соответственно, ушибы.

Вторая степень - длинная, до пят, полотняная рубаха с длинными же боярскими рукавами, связанными впереди крепчайшим узлом; в этой одежде Шурка напоминал ребенка-грудничка, первенца молодой заботливой мамаши, которая глаз с дитяти не спускает и пеленает крепко-крепко, чтобы были у маленького, когда вырастет, прямые ножки и стройный стан.

И третья степень защиты, наконец, это лекарственные препараты, следы от их применения остались на рукаве рубахи - маленькие пятнышки засохшей крови с крохотными дырочками посреди.

Шурка спал. Его дыхание было ровным и глубоким, а на лице блуждала едва заметная безмятежная улыбка. Шурка был счастлив.

Примечания

1 - Пилотка... Рыбка... Кораблик. (Англ.)

2 - Мой старший сын знает... Сейчас он на рыбалке. (Англ.)

3 - У него была собака. Черна собака. (Англ.)

4 - Здесь.

- Он жил здесь?

- Да. (Англ.)

5 - Часы (англ.).

6 - Хождение за три моря Афанасия Никитина.

7 - Латышское ругательство.

8 - Я есть Сияющий в небесах (то есть - Бог)! (Одно из наречий малочисленной народности труштри.)

9 - Это не Каракорум, уважаемый, это пустыня Тар (англ.).

10 - У современного читателя наверняка возник вопрос: почему звезды на буденовках красноармейцев синие? Наше мифологизированное сознание не допускает в данном случае иного цвета кроме красного. А между тем синий цвет был, так сказать, родовым цветом кавалерии. И звезды на буденовках бойцов Первого особого кавалерийского корпуса, естественно, были синими.

Как у пехоты - малиновыми, в инженерных войсках - черными, а у авиации - голубыми. (Прим. авт.)

11 - Сказано это было, разумеется, на чистейшем английском языке, но, чтобы избежать сложностей с переводом, автор берет на себя ответственность, заставляя иностранных героев говорить по-русски, оставить им их родную речь там, где это необходимо для истории, а также там, где автор испытывает затруднения с переводом.

12 - Кентавр.

13 - Мой господин, русский генерал Иван Новиков, приносит свои извинения за прерванный завтрак.

14 Когда я поехала в эту страну, то совсем не понимала - зачем? Зачем мне этот жених, которого я совсем не люблю? Зачем, зачем все? А сегодня утром, когда я увидела тебя, я не то чтобы поняла, я почувствовала... А теперь поняла, теперь я знаю, я буду всегда и везде с тобой, мой кентавр, всегда и везде, всегда и везде...

15 - Не верю, Не верю, Не верю глазам своим... (Перевод автора.)

16 - О Боже!

17 - Английское ругательство.

18 - Почему нет?