Леонид Борисов - Жюль Верн

Жюль прочел стихи про моряков, прибывших в родную гавань. Он и не подозревал, что стихи эти через три года будут напечатаны в парижской газете, положены на музыку и станут любимой песней моряков Франции, а еще через сорок лет войдут в сборник морского фольклора с особым примечанием: происхождение и автор этой песни неизвестны. ..

Об очень многом не подозревали ни Жюль, ни Жанна. Жизнь еще только открывалась перед ними, и им суждено было жить долго, интересно и, кажется, так, как того хотелось и ему и ей.

Нант - город большой, но для тех, кто в нем родился и хорошо знает его, он мал, ибо знание своего родного города означает, в сущности, любовь к памятным для тебя местам, а таких мест всегда и всюду очень немного. Жюлю в неполные семнадцать, а Жанне в восемнадцать лет (она была на год старше его) казалось, что их родной город ограничен кладбищем, школой и домом, где они родились, а так как жили они на одной улице, а кладбище и школа находились от них на расстоянии полутора километров, то, естественно, что Нант представлялся им очень маленьким, уютным городком.

Они вышли за черту города, взялись за руки и молча, искоса поглядывая друг на друга, пошли по дороге. Дойдя до ветряной мельницы, они повернули обратно и через полчаса вошли в ту часть города, где находились банк, суд, консерватория и редакция газеты. Жюль сказал, что на прошлой неделе он отправил в "Воскресное приложение" крохотную - сорок строк - поэму, но зайти и узнать, принята она или нет, ему никак нельзя.

- Почему? - спросила Жанна.

-Так, нельзя. Секретарь редакции является моим кредитором, - ответил Жюль. - Я задолжал ему пять франков, вот почему я отправил поэму с посыльным. Жду ответа по почте.

-Ты делаешь долги, как это можно! - воскликнула Жанна. - Ты играешь в карты! Ты, может быть, пьешь вино?

- О нет! - рассмеялся Жюль. - Секретарь редакции очень милый, очень образованный человек, и я не могу понять, чего это он сидит в "Воскресном приложении", когда...

- Какая-нибудь романтическая история, - сказала Жанна, - его покинула возлюбленная, и он подавлен, огорчен. Правда, Жюль?

-Ты начиталась парижских романов и говоришь глупости, - не по-юношески строго произнес Жюль. - Просто-напросто почтенный Бенуа не умеет устроиться в жизни. Его перегоняют другие, и он, извиняясь, уступает им дорогу.

- Напрасно, - заметила Жанна.

-Такой характер, мне это по душе, - отозвался Жюль. - Бенуа хорошо знает астрономию, геологию, химию. Дома у него огромная картотека в сорок тысяч справочных номеров. Это целый университет, Жанна! Он переписал мне две тысячи карточек по воздухоплаванию и жизни моря. Я ему говорил: не надо торопиться, я подожду, мне не к спеху, я еще не знаю, что буду делать в жизни, но он сказал, что ему очень приятно быть полезным сыну такого хорошего человека, как адвокат Пьер Верн. Пойдем, Жанна, обратно, мы рискуем встретиться с этим Бенуа.

- Если хочешь, я зайду в редакцию и справлюсь о твоей поэме, предложила Жанна. - Только скажи, пожалуйста, - зачем тебе эти карточки?

-Так. Не знаю. Нужно, - рассеянно ответил Жюль. - Это сильнее меня. Это, в конце концов, страшно интересно, - интереснее всего на свете!

- Я все же зайду, хочешь?

- Гм... Что ж, зайди. Спасибо, Жанна. Ты лучше всех, кого я только знал в моей жизни.

- Ну это, конечно, из парижских романов, - сказала Жанна, и Жюль согласился, что из всего им прочитанного в голове остается одна чепуха, пригодная для того, чтобы Насмешить приятеля.

-Только один Диккенс, только он один! - заявил Жюль. - Я очень люблю этого писателя. Ты читала его роман "Оливер Твист"?

Жанна отрицательно качнула головой. Жюль всплеснул руками.

- Не читала? Не шутишь? Как много ты потеряла, Жанна! Скорее, как можно скорее иди в библиотеку за этой книгой! А потом прочти "Записки Пикквикского клуба".

- Интересно?

- Очень! - воскликнул Жюль, на секунду закрывая глаза. - Дай мне слово, что ты прочтешь эти романы! Ну, вот и хорошо. А сейчас... Боже, и я могу думать о моей поэме после Диккенса!..

Минут через десять Жанна вышла из помещения редакции. Она была возбуждена до последней степени.

- Принята, Жюль, принята! - крикнула она и сунула ему в руки толстый квадратный пакет. - Бери! Здесь карточки. Сто штук. Бенуа просил передать, что эти карточки он дарит тебе, но взамен ему нужна нотная бумага для тех маршей, которые он будет переписывать для тебя. Мне понравился твой Бенуа. Он похож на Лафонтена, правда?

- Красивее Лафонтена, - подумав, ответил Жюль. - Он похож на Диккенса, - его портрет я видел в одном журнале. Да, Жанна, надо написать стихи о Диккенсе и посвятить ему.

- И послать ему в знак уважения от читателя, - подсказала Жанна.

- Неудобно как-то, - смутился Жюль. - Такому человеку! Такому писателю! От какого-то Жюля Верна...

Глава шестая

ГЛОБУС ВНУТРИ И СНАРУЖИ

- Жюль, тебя папа зовет!

- Зачем, не знаешь?

- Не знаю. Он сказал: увидишь своего братца - пошли его ко мне.

- Он так и сказал: "братца"?

-Так и сказал. Он очень часто так говорит.

- Гм... Когда он так говорит, очки у него на носу?

- Да при чем здесь очки, Жюль! Просто-напросто папа хочет видеть тебя!

- Только видеть или видеть и говорить? Очки в таких случаях играют большую роль, мой милый!

- Ды ты что, боишься отца? Ты в чем-нибудь провинился?

- Возможно, что и провинился, но у меня много провинностей, потому-то мне и хотелось бы заранее знать, по поводу какой именно желает говорить со мной папа. Понял?

- Жюль, ты вылитый адвокат! - рассмеялся Поль. - Да, я совсем забыл сказать: папа получил письмо, - кажется, оно на твое имя.

- Ого! - пробасил Жюль. - Ты видел это письмо? Адрес на конверте написан мужчиной или женщиной?

- Адрес как адрес, - возможно ли отличить мужской почерк от женского?

-Так же легко, как скрипку от курительной трубки, - ответил Жюль. - Из тебя, Поль, выйдет очень способный адвокат: ты задаешь нелепые вопросы и долго думаешь над тем, что тебе ответили. Я иду к папе, но предварительно прошу тебя сходить в разведку. Молчи и слушай. Ты входишь в папин кабинет и говоришь: "Я не нашел Жюля". Можешь сказать: "братца". После этого ты внимательно смотришь, что будет делать папа. Если он вскинет голову вот так, - ты чихаешь один раз. Если же он...

- Лучше я буду кашлять, Жюль! Чихать мне трудно.

- Нет, - чихай! Кашель очень неудобный знак. Чиханье - знак отрывистый, четкий. Итак, запомни: если папа скажет: "Гм..." - ты чихаешь два раза. Если он скажет: "Ладно, потом" или что-нибудь в этом роде, - ты чихаешь три раза. Повтори!

-Жюль! - взмолился Поль, едва сдерживая смех. - Ты старше меня всего на полтора года, а держишься со мною, как дедушка с внуком!

- Не сердись, Поль. Мне, видимо, предстоит очень важный разговор с папой. Предосторожности имеют огромное значение. Ты хорошо знаешь папу, его капризный, переменчивый характер. В одном случае он обращается с нами как младенцами, в другом - как с людьми почтенных лет. Но во всех случаях папа адвокат. Судейский. Юрист. Я полагаю, что он, объясняясь в любви нашей дорогой маме двадцать лет назад, должен был говорить так: "Подсудимая Софи! Я вынужден полюбить вас! Что вы делали от трех до девяти в прошедшее воскресенье? Вы можете обмануть судью и прокурора, но меня вы не должны обманывать, - я защищаю вас, меня вы должны поцеловать!.."