Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Тот факт, что преступность представляет собой органическое целое, а не простую механическую сумму ее слагаемых – отдельных преступлений, – позволяет раскрыть определенное структурное, качественное содержание ее, обнаружить определенные закономерности в ее изменениях в капиталистическом и социалистическом обществе. Эти закономерности, будучи научно познанными, становятся затем предметом социального прогнозирования преступности как условия управления этим явлением.

Соотношение преступности и преступлений – конкретных и групп (однородных, с единым родовым объектом, классифицируемых по трем большим группам) – это диалектическая связь единичного, особенного и общего. Общее – это объективно существующая общность основных черт явлений, то, что повторяется во многом. Особенное представляет собой группу явлений, которая, входя в более общую группу, выступает как единичное явление. Категория всеобщего отображает собой устойчивую существенную, внутреннюю и повторяющуюся связь явлений. Всеобщее тесно связано с законом и сущностью явлений. «Общее глубже отражает при роду, дает более глубокие знания о единичном, ибо указывает направленность, главное в этом единичном». [1075]Единичное, в отличие от общего, ближе к категории случайности.

Преступность, как общее, отражает наиболее существенные закономерные черты отдельных преступлений, а не случайные признаки, которые имеют значение лишь для конкретного преступления. Это означает, что в понятие преступности тем более не могут входить признаки, которые лежат вне составов конкретных, единичных преступлений. Такими признаками, как отмечалось, являются признаки, относящиеся к социально-психологической характеристике субъекта, смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства, не являющиеся элементами составов конкретных преступлений.

Знание диалектического закона о соотношении единичного и всеобщего позволяет раскрыть основные признаки преступности. Важным признаком преступления является его классовая природа. Как существенный этот признак отдельного входит в понятие всеобщего – преступности.

С точки зрения классовой природы преступность подразделяется на две части: меньшую – особо опасные государственные преступления и большую – общеуголовные преступления. Особо опасная государственная преступность (измена родине, диверсия, вредительство, шпионаж) представляет собой проявление классово-антагонистических противоречий, о которых в Программе КПСС сказано, что «основное противоречие современного мира – противоречие между социализмом и империализмом» [1076].

Остальная, несравненно большая часть преступности, условно называемая общеуголовной преступностью, не представляет собой прямого и непосредственного проявления классовой борьбы между капитализмом и социализмом. Применительно к ней можно было бы говорить лишь как о своего рода отголосках классовой борьбы, что велась между капиталистическими и трудящимися классами в доре волюционное время, в первый период развития Советского государства и ведется ныне на международной арене [1077].

Не являясь непосредственным проявлением классово-антагонистических противоречий капитализма и социализма, общеуголовная преступность сама по себе представляет социальный антагонизм по отношению к принципам коммунизма. Вопрос о природе преступности с точки зрения того, являет ли она собой социальный антагонизм или нет, спорен в философской и правовой литературе [1078].

Правильной представляется точка зрения П. Федосеева, который отмечал: «В социалистическом обществе нет почвы для антагонистических противоречий. Но между обществом и антиобщественными преступными элементами борьба носит антагонистический характер. Неправомерно было бы рассматривать отношение общества к убийцам, грабителям, ворам, расхитителям народного добра, к изменникам родины как неантагонистическое противоречие. Но это не означает классового антагонизма внутри общества» [1079].

В результате дискуссии криминалисты ГДР пришли к выводу, что государственная и тяжкая общеуголовная преступность находится в антагонистическом противоречии с моральным и политическим единством народа ГДР. Что же касается малозначительных и менее тяжких преступлений, то эта преступность и лица, их совершившие, не выходят из морально-политического единства народа и, следовательно, не являют собой антагонизма.

Будучи антагонизмом в советском обществе, преступность при социализме тем не менее не случайное, а неизбежное социальное явление. Социалистическое общество выходит из недр капитализма и потому, в соответствии с законами диалектики, согласно которым в каждом явлении есть черты прошлого, настоящего и будущего, старого и нового, оно закономерно сохраняет определенные черты капиталистического прошлого (по образному выражению Маркса, «родимые пятна капитализма»). Рудименты прошлого в период перехода от капитализма к социализму были представлены многоукладностью в экономике и соответствующей классовой структурой общества с эксплуататорскими классами. Преступность представителей этих классов была также неизбежной, как было неизбежно существование самих эксплуататорских классов. Не менее неизбежной была профессиональная и рецидивная преступность, доставшаяся Советскому государству в наследство от царского режима. Преступность мелкой буржуазии, ее анархизм, заражавший некоторую неустойчивую часть трудящихся, также были неизбежны на первом этапе развития Советского государства.

После полной победы социализма преступность стала явлением еще более чуждым, одиозным, еще более противоречащим интересам коммунистического строительства. Однако и ныне она не потеряла свойства необходимого социального [1080]явления, не стала случайностью и в то же время не близка еще к тому, чтобы в целом принять характер отдельных эксцессов.

Неизбежность преступности подтверждается полувековым существованием Советского государства и четвертьвековым развитием зарубежных социалистических государств. Однако неизбежность преступности не следует смешивать с ее неистребимостью при социализме. Это разные вещи. Поэтому авторы, не учитывающие разницы между фактическим состоянием явления и его перспективой, допускают ошибку.

Криминалисты ГДР Бухгольц, Хартман и Лекшас на вопрос, закономерна ли преступность при социализме, отвечают на него отрицательно. Они не соглашаются с противоположной точкой зрения югославских криминалистов – Бавкона, Сканберна и Водопивецы по двум основаниям: преступность не имеет в социализме своих корней, в социалистическом обществе действует закон сознательной, планомерной и систематической борьбы за неуклонное искоренение преступности и ее причин [1081].