Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

«Легалисты» уязвимы в своем крайнем нормативизме, в непризнании «беловоротничковой» преступности. Однако в критике отрицания «антилегалистами» правового признака преступности они достаточно последовательны.

Таким образом, дискуссии о понятии преступности в буржуазной криминологии не могут быть завершены каким-либо правильным конструктивным решением. В их основе лежат непримиримые противоречия буржуазной правовой идеологии, отражающие объективные антагонизмы капиталистической системы.

Возросший в последнее время на Западе интерес к проблемам латентной преступности и эффективности уголовной юстиции, обусловленный ростом преступности в буржуазном обществе, с одной стороны, и попытки решения этих проблем на методологической основе релятивизма и субъективного идеализма – с другой, привели буржуазных криминологов к еще одной, ныне модной теории ин теракционизма и стигматизации. Ее обсуждению было уделено основное внимание VII Международного конгресса по криминологии.

Суть данной теории сводится к следующему: все члены общества совершают преступления. Однако преступниками признается лишь часть лиц, которая подверглась стигматизации (клеймению) со стороны органов социального контроля (законодателя, правоприменительных органов, прессы). Механизм клеймения: признания деяний преступными, а совершивших преступление преступниками – относителен и произволен. Он определяется интересами господствующих в обществе социальных групп.

Стигматизация приводит на практике к презумпции виновности, нарушению правил реабилитации, к теории опасного состояния. Так, по данным Дж. Фримена в английских тюрьмах в 1971 г. находилось 2602 лица, которым не было предъявлено обвинения в каком-либо преступлении. Согласно «Акту о детях и несовершеннолетних» 1969 г. ребенок из бедной семьи, совершивший проступок, отсылается в исправительный приют или колонию. В то же время ребенок из «хорошего дома» за тот же проступок получает разрешение остаться дома. «Акт о бродяжничестве» 1824 г., дополненный «Актом об уголовном праве» 1967 г., предусматривает, что если лицо имеет «репутацию вора или вообще подозрительного», то оно может быть арестовано без предъявления обвинения и осуждено, если суду покажется, что в его «намерение входило совершить преступление» [1217].

Теория интеракционизма и стигматизации подверглась обоснованной критике на VII Международном конгрессе по криминологии со стороны главного докладчика на конгрессе, вице-президента Международного общества криминологов, профессора Белградского университета и директора Института криминологии и социальных исследований в Югославии М. Милутиновича [1218], советских криминологов, а также ряда буржуазных ученых.

Советские криминологи, положительно оценив критический подход сторонников теории стигматизации к современной практике системы социального контроля в капиталистических государствах, признали совершенно неприемлемой и методологическую основу данной теории и ее выводы о сущности уголовного права и преступности. Релятивизм и субъективный идеализм привел защитников концепции стигматизации к мнению о чисто волюнтаристской природе уголовного права и преступности. Между тем еще более ста лет назад в «Манифесте Коммунистической партии» была дана предельно четкая характеристика права в капиталистическом обществе. «Ваше право, – писал Маркс, обращаясь к буржуазии, – есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса».

Уголовный закон, как и практика его применения выражают, во-первых, волю не просто господствующей социальной группы, а экономически и политически господствующего класса, во-вторых, эта воля определена материальными условиями функционирования этого класса. Отсюда преступность не чисто субъективное, оценочно-нормативное, но объективно обусловленное социальными закономерностями общества явление и понятие.

Основные недостатки современных буржуазных теорий причин преступности сводятся к следующему: 1) методологической базой концепции причин преступности выступает позитивизм, философия «среднего уровня», позволяющая исследовать причины преступности лишь на уровне индивидуального поведения (в клинической криминологии) и особенного, не поднимаясь до подлинно научных обобщений, до классово-экономических и идеологических противоречий буржуазного общества; 2) в последние годы проявляется пессимизм относительно возможности раскрытия истинных причин преступности, а равно самого механизма причинения; 3) в буржуазной литературе намечается отказ от концепции причинности как единственной в объяснении преступности. Предлагается заменить понятие причинной связи каким-либо иным понятием, например, функциональной зависимостью, статистической корреляцией; 4) для буржуазных концепций причинности, как никогда прежде, характерна множественность точек зрения о причинах преступности (плюрализм); 5) в европейской и латиноамериканской системах криминологии сильны биопсихиатрические направления в учениях о причинах преступности, особенно концепция «опасного состояния»;

6) ведущей ныне стала теория научно-технического прогресса как главной причины преступности XX в.

Позитивными сторонами современных теорий причин преступности в буржуазной криминологии являются: а) резкая, нередко весьма убедительная критика биопсихиатрических причин преступности со стороны наиболее прогрессивных криминологов-социологов; б) более реалистическая оценка противоречий капитализма как причин преступности, происходящая под влиянием объективной действительности – обострения кризиса капитализма, а также воздействия марксистской социологической и правовой идеологии, более правильная трактовка бедности и богатства в этиологии преступности современного общества.

Буржуазные криминологи в своей массе, сознательно или заблуждаясь, основываясь на позитивистской философии, не идут дальше анализа причин преступности, имеющих действительное значение для объяснений тех или иных отдельных сторон преступности. Они не раскрывают коренных социальных причин преступности. Например, авторы «Белой книги», изданной в Лондоне, прямо отмечают во введении: «Настоящий документ не ставит своей задачей рассматривать те коренные причины, которые, даже если их полностью понять, в значительной степени лежат за пределами мер, предпринимаемых правительством» [1220].

В тех редких случаях, когда логика исследования причин преступности приводит буржуазного автора к пониманию противоречий капиталистической системы, он не делает того единственного вывода, который разделяет буржуазную и марксистскую криминологию, а именно предложение о замене эксплуататорской системы социалистической. Критика капиталистической системы в устах буржуазного криминолога становится в этом случае той самой «малой ересью», которая не отвергает основного вероучения и выливается в конечном итоге в давно известный либеральный реформизм.