Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Проф. Н. Д. Дурманов относит к покушению с негодными средствами только один случай, когда лицо по незнанию употребило для совершения преступления средства, объективно не способные причинить преступный результат [512].

Если это незнание граничит с суеверием и невежеством, действия виновного должны, по мнению Н. Д. Дурманова, расцениваться как ненаказуемое обнаружение умысла.

Таким образом, вся проблема негодного покушения у Н. Д. Дурманова сводится к одному виду покушения – попытке посягательства путем употребления по незнанию средств, объективно непригодных причинить вред. Даже если согласиться с известной спецификой этого случая покушения, то и тогда совершенно нецелесообразно ради него одного вводить специальное деление покушения на годное и негодное, да еще отводить ему столь много места в монографической и учебной литературе.

Судебная практика всегда придерживалась взгляда, что так называемое «негодное» покушение, в том числе и покушение с негодными средствами, является обычным покушением. Так, в многочисленных делах о покушении на производство незаконного аборта имеет место так называемое «покушение с негодными средствами» (для производства аборта используются средства, непригодные для прерывания беременности). Но суды с полным основанием не занимаются изучением вопроса, годное или негодное средство использовал виновный, если установлен умысел лица на производство незаконного аборта. Для суда важно установить, что и субъективно и объективно совершены действия, направленные на производство незаконного аборта, но выкидыш не произошел по не зависящим от субъекта обстоятельствам.

Судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда определением от 24 января 1952 г. оставила в силе приговор народного суда, по которому была осуждена за производство незаконного аборта Е., произведшая двум гражданкам вливание изготовленного ею состава, непригодного для производства аборта, о чем она не знала. Разумеется, что плодоизгнания в результате таких действий не последовало. Адвокат, ссылаясь на негодность средств, примененных Е., пытался доказать, что Е. совершала не покушение на аборт, а мошенничество. Но Судебная коллегия совершенно правильно признала доводы, изложенные в кассационной жалобе, неубедительными и оставила приговор народного суда в силе. Фактическая ошибка субъекта относительно средств преступления не меняет природы покушения. И в приговоре, и в определении по данному делу говорилось просто о покушении, а не о «покушении с негодными средствами» [513].

В другом случае Р. была осуждена по ст. 19–136 п. «е» УК РСФСР за покушение на убийство П. с целью завладения ее квартирой. Обвиняемая явилась к больной П. под видом врача и оставила ей вместо порошков от желудочной болезни ядовитый препарат, которым пользуются для отравления грызунов. После приема этих порошков смерть не наступила, так как порошки оказались непригодными для убийства человека. И в этом случае суд осудил виновную за покушение на убийство, не оговорив, что здесь имело место покушение «с негодными средствами» [514].

На наш взгляд, закон и судебная практика стоят на правильных позициях, рассматривая «негодное покушение» как обычное покушение. Советское уголовное право пользуется в качестве одного из основных критериев наказуемости преступного деяния критерием его общественной опасности. Отсюда вытекает, что не общественно опасные случаи покушения, осложненного фактической ошибкой лица относительно средств или предмета посягательства, на основании примечания к ст. 6 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик, не должны влечь за собой уголовной ответственности.

По делам о покушениях на хищение государственного, общественного и личного имущества значительную сложность нередко представляет определение того, покушение или оконченное преступление совершил виновный.

Решение этого вопроса находится в прямой зависимости от определения понятия оконченного преступления. Действия, которыми осуществляются покушения, как было уже отмечено, – это действия по исполнению преступления, действия, образующие объективную сторону преступления. Следовательно, установлением понятия данного преступления, правильным анализом его объективной стороны мы сможем определить те действия, которыми осуществляют ся покушения, и тем самым отграничить покушение на преступление от оконченного преступления.

Следовательно, и ключ к разграничению покушения на хищение от оконченного хищения надо искать в понятии хищения государственного или личного имущества. Содержание стадий преступления при хищении зависит от формы хищения. Практически вопрос о покушении на хищение возникает чаще всего при одном виде хищения – краже. Поэтому мы остановимся в первую очередь на отграничении покушения на кражу от оконченной кражи.

В нашей юридической литературе даются различные определения момента окончания кражи. Одни авторы подчеркивают при этом противоправное завладение чужим имуществом [515], другие – момент изъятия имущества из законного владения [516].

Обычно с момента изъятия виновным вещи из места ее нахождения он немедленно начинает владеть вещью, то есть получает возможность распоряжаться вещью как своей собственной. Но бывает и так, что вещь изъята, а субъект еще не начал владеть ею. Например, субъект выбросил через окно склада государственное имущество с целью его похищения, но тут же был задержан. Как квалифицировать такие действия, как покушение на хищение или оконченное хищение?

Для правильного решения поставленного вопроса следует иметь в виду, что нельзя разрывать и противопоставлять здесь понятия изъятия вещи и владения ею. Оба эти акта тесно связаны между собой; там, где кончается изъятие вещи с целью ее завладения, там начинается владение ею. Владению при хищении всегда предшествует изъятие вещи. Но не следует понимать изъятие вещи из места ее нахождения только в смысле физического переноса вещи с одного места на другое.

При определении владения вещью нельзя впадать в крайности: с одной стороны, нельзя рассматривать владение вещью как простое физическое держание ее, а с другой стороны, не следует понимать владение вещью в смысле реализации уже похищенной вещи – продажи ее, дарения и т. д. Так, например, не владеет еще вещью субъект, который взял в комнате соседа часы и стал там же надевать их на руку, но в этот момент был задержан. Наоборот, фактическим владельцем вещи (фактическим, а не юридическим, потому, что хищение не является законным основанием владения имуществом) является субъект, который уже незаконно взял эту вещь, но не успел еще воспользоваться плодами похищенного.