Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Владеть – значит иметь реальную возможность распоряжаться вещью как своей собственностью. Не всякое владение дает полную возможность подобного распоряжения вещью. Субъект, который вынес похищенную им из частной квартиры вещь на лестницу, пока он еще не вышел за пределы дома, – не получает полной возможности распоряжения данной вещью по своему усмотрению: он не может продать или употребить вещь в соответствии с ее прямым назначением (например, при краже аккордеона – начать играть на нем) и т. д. Но для наличия владения достаточно, если лицо получает, хотя бы частичную, но реальную возможность распоряжения вещью как своей собственной. В этих случаях объекту – личной или социалистической собственности – ущерб уже нанесен: собственник лишился фактической возможности осуществлять права владения и распоряжения похищенной вещью по своему усмотрению.

Отсюда вытекает, что кража считается оконченной, когда в результате изъятия вещи из места ее нахождения субъект получает возможность владеть вещью, то есть распоряжаться ею как своей собственностью, а собственник теряет фактическое владение вещью. Если же лицо начало изымать имущество, но не получило еще возможности распоряжаться им как своей собственностью, – налицо покушение на кражу.

При похищении личного имущества виновный получает возможность распоряжения вещью как своей собственной с момента изъятия ее из квартиры или с момента изъятия денег из кармана собственника и т. д. Задержание преступника в квартире в момент изъятия вещи, или обнаружение руки вора в чужом кармане дает основание к осуждению виновного за покушение на кражу. В судебной практике такого рода дела, особенно дела о покушениях на карманные кражи, составляют довольно распространенную категорию уголовных дел.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 27 февраля 1948 г. по делу Маркова указал: «Кража считается оконченной в момент перехода имущества во владение виновного, а не в момент реализации имущества». Марков похитил из комнаты общежития одну пару сапог и спрятал их в коридоре общежития под лестницей, откуда их должен был забрать его соучастник. Сапоги были обнаружены сторожем общежития до прихода соучастника, что привело к аресту виновных. Суд первой инстанции осудил Маркова за покушение на кражу. Пленум Верховного Суда СССР переквалифицировал деяние Маркова, признав его оконченной кражей [517]. В данном случае Марков с момента изъятия сапог из комнаты общежития получил возможность распоряжения похищенным как своим собственным: он мог одеть сапоги, передать их другому лицу и т. д. И хотя эта возможность фактического владения не стала еще полной, какой она была бы в случае выноса вещи из общежития, тем не менее она в определенном объеме существовала. В то же время собственник сапог потерял фактическое обладание вещью. Такая кража должна быть признана оконченной.

Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи, считается оконченным с момента изъятия имущества из места его надлежащего нахождения и получения виновным таким путем возможности владения этим имуществом. Если предмет был взят на фабрике, на заводе, в складе и т. п., причем субъект еще не вынес похищенное имущество за пределы территории соответствующего цеха, склада и т. д., имеет место покушение на хищение . Так, В., работая на мясокомбинате, после работы зашел в убойный цех, снял с конвейера и положил на пол свиную тушу и начал с целью хищения сала ее разделывать, но в этот момент был задержан. Суд правильно осудил его за покушение на хищение [518].

В другом случае Филатова и Жильцова оставили в бестарках, в которых перевозили зерно, несколько мешков зерна в целях последующего завладения им. Завладение не последовало по причинам, от них не зависящим. Суд первой инстанции осудил Филатову и Жильцову за оконченное хищение. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР признала такую квалификацию неправильной, указав, что «хищение считается оконченным с момента перехода имущества во владение похитителя». Коллегия отметила далее, что поскольку зерно не было взято осужденными из бестарок, в которых оно перевозилось, а по не зависящим от них обстоятельствам было обнаружено в бестарках Луковиным, воспрепятствовавшим изъятию этого зерна, действия осужденных надлежит рассматривать как покушение на кражу [519].

В данном случае Филатова и Жильцова начали, но не закончили изъятия государственного имущества: зерно еще находилось в надлежащем месте – в бестарках. Виновные еще не получили возможности распоряжаться имуществом как своим собственным.

Б. был признан виновным в том, что он, будучи старшим помощником начальника станции Смычка Свердловской железной дороги, похитил 10 т бензина. Вначале Б. расходовал бензин на хозяйственные нужды станции, а затем, с конца июня по сентябрь 1947 г., продал 7030 кг бензина за 2400 руб. и деньги присвоил. Встал вопрос о том, применять ли к Б. закон от 7 августа 1932 г. или Указ от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Решение этого вопроса зависело от определения момента окончания хищения: было ли хищение окончено до июня 1947 г., когда виновный незаконно отгрузил бензин на склад, или хищение продолжалось в июне – сентябре того же года, когда виновный продавал бензин на сторону и деньги присваивал. Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР нашла, что хищение было окончено с момента изъятия бензина, то есть 30 мая 1947 г., когда бензин путем злоупотребления служебным положением был слит из цистерны товарного поезда на склад масляного хозяйства. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 19 ноября 1948 г. согласился с этим определением Железнодорожной коллегии.

Комментируя приведенное дело, проф. А. А. Пионтковский правильно отмечает: «При хищении имущества момент окончания преступления следует связывать с моментом незаконного изъятия имущества из чужого владения. Поэтому в данном случае хищение было окончено, когда бензин был незаконно изъят из цистерны… Момент реализации похищенного лежит уже за пределами состава хищения и не может повлиять на установление момента окончания этого преступления» [520].

С момента изъятия вещи из владения государственной организации, колхоза, кооператива или иной общественной организации и получения субъектом фактической возможности использования этой вещи по своему усмотрению (владение вещью) хищение государственного или общественного имущества следует считать законченным. Социалистическая собственность терпит ущерб с момента изъятия вещи из владения государственной организации, колхоза, кооператива или общественной организации, когда указанные организации теряют, а виновный получает возможность распоряжаться имуществом.