Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

«Правительство при помощи ФБР и Министерства юстиции устроило нам западню. Приписывая планы похищения и диверсионных взрывов людям, у которых не было ни моральной философии, ни практических средств для их осуществления, правительство лишь демонстрирует свое отчаяние и готовность пойти на все ради разгрома антивоенного движения. Единственный заговор, в котором мы принимали участие, это заговор по спасению человеческих жизней».

Это политическое по своему содержанию и значению заявление подсудимых было всесторонне юридически обосновано защитой. «Команда Кларка», как ее теперь называли, опротестовала решение большого жюри по фактическим и правовым основаниям. Прежде всего внимание федерального суда обращалось на недостоверность и недостаточность доказательств, положенных в основу обвинения, противозаконные или неоправданные обстоятельствами дела методы их собирания: использование агентов-провокаторов, психологическое давление на свидетелей, подслушивание телефонных разговоров, перлюстрация почтовой корреспонденции, перехват телеграфных сообщений. Защита указала на несоответствие содержания обвинительного акта требованиям уголовно-процессуального закона, который предписывает индивидуализировать ответственность каждого обвиняемого; в данном же случае этого сделано не было, обвинение оказалось сформулированным в абстрактной форме применительно к деятельности группы в целом. Особо отмечалась недопустимость досудебной дискредитации граждан, что допустил директор ФБР Эдгар Гувер в своем выступлении задолго до официального предъявления обвинения большого жюри.

Такой поворот событий не входил в планы Министерства юстиции. Широкое общественное движение в защиту «гаррисбергской шестерки» грозило превратить судебный процесс в трибуну сокрушительной критики милитаристского курса вашингтонской администрации.

Этого судья Диксон Герман допустить не мог. Отчетливо сознавая, что обвинение терпит фиаско, он принял поистине соломоново решение: объявить перерыв судебного разбирательства на неопределенный срок.

В связи с этим здесь же в здании федерального суда члены «гаррисбергской шестерки» и семеро их соучастников составили заявление для печати:

«Мы, тринадцать мужчин и женщин, с чистой совестью заявляем — мы не заговорщики, не террористы и не похитители. И в мыслях, и на деле мы отвергаем все те акты, в которых нас обвиняют. Наша группа состоит из людей, придерживающихся различных взглядов, но объединенных общей целью оппозиции гигантскому насилию и войне, которую ведет правительство США в Юго-Восточной Азии. Именно за эту деятельность нас и заклеймили как «заговорщиков». Глубокое сострадание к жертвам войны заставило нас стать на путь ненасильственного сопротивления. Некоторые из нас приняли участие в уничтожении карточек военного учета. Но в отличие от нашего обвинителя — правительства Соединенных Штатов Америки — мы никогда не проповедовали насилий против человеческих существ и тем более никогда не занимались подобным насилием. В отличие от правительства мы никогда не лгали нашим согражданам о своих поступках. В отличие от правительства нам нечего скрывать. Сограждане! Мы просим вас лишь об одном — сравните нашу жизнь и нашу деятельность с действиями президента, его советников, его начальников штабов и спросите себя: так кто же совершает преступное насилие?» [300] Стуруа M. Указ. раб. С. 271. .

И многие сограждане подсудимых действительно поставили такой вопрос и сами же ответили на него: по всей стране стали стихийно возникать отделения Комитета защиты, который выступил в поддержку «гаррисбергской шестерки» и других преследуемых в уголовном порядке сторонников мира; из добровольных пожертвований американских граждан был создан так называемый «Семейный кредит», используемый в судебно-политических процессах для оплаты юридической помощи адвокатов, внесения залоговых сумм в депозит суда, покрытия процессуальных издержек и др.

В условиях широкой поддержки подсудимых американская юстиция не решалась возобновить производство по делу «гаррисбергской шестерки». Однако не все подсудимые оказались на свободе. Братья Берригэны продолжали отбывать наказание по приговору, ранее вынесенному членам «кейтонсвильской девятки»…

Прошло несколько лет. Окончилась война во Вьетнаме. Отбыв наказание, мятежные священники обрели, наконец, долгожданную свободу. Но не изменили делу своей жизни, не прекратили борьбу. Неудержимый рост ядерных арсеналов, милитаризация страны, создание угрозы атомной катастрофы — вот те явления в политической жизни Соединенных Штатов, против которых выступали Берригэны. За участие в организации и проведении массовых антивоенных акций их неоднократно арестовывали, привлекали к уголовной ответственности, бросали в тюрьмы. Известно, что Филипп Берригэн по этим основаниям в период 1968–1978 гг. подвергался аресту более 40 раз. Вот как описывала свои впечатления от встречи с ним и другими политическими заключенными в вашингтонской тюрьме известная американская публицистка Мэри Макгрори: «Они содержатся в невыносимых условиях. В камерах гнездятся полчища тараканов, москитов и прочих насекомых. Участники антивоенных выступлений находятся в одних бараках с уголовными элементами».

Но даже в этих условиях мужественные заключенные продолжают борьбу. Из тюремных застенков доносится слово Филиппа Берригэна, опубликованное во многих странах мира: «Борьба против ядерного оружия является борьбой за спасение нашей планеты. Если гонка вооружений будет продолжаться нынешними темпами, то не исключено, что в течение ближайшей четверти века может вспыхнуть ядерная война». И далее о судебных репрессиях против сторонников мира: «Власти США пытаются чеканить капитал на судебных процессах диссидентов в Советском Союзе. Но Вашингтон не хочет признать того, что в нашей стране имеется множество политических заключенных».

Об их судьбах мы продолжим рассказ на последующих страницах этой книги.

«Соледад» — по-испански «одиночество». Это слово как нельзя более точно отражает действительность соледадской тюрьмы — места, где человек безмерно, бесконечно одинок. И дело не только в том, что многие узники содержатся там в одиночных камерах в условиях строгой изоляции от общества. К этому добавляется и всемерно насаждаемая тюремной администрацией расовая сегрегация. Расизм и здесь нашел себе питательную почву. Белые заключенные организовали нечто вроде тюремного филиала ку-клукс-клана — общество «Арийское братство». Это еще более обострило конфронтацию на расовой почве между узниками. Началась организованная травля негров не только со стороны расистов из тюремной администрации, что считается здесь едва ли не в порядке вещей, но и со стороны белых заключенных. Такое положение не могло продолжаться бесконечно долго. Энергия взрыва искала лишь подходящий повод. И он представился.