Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Четверо суток спустя после гибели Джорджа Джексона, 24 августа 1971 г. в обстановке чрезвычайных мер безопасности в Сан-Франциско начался процесс по обвинению оставшихся в живых «соледадских братьев» в убийстве первой степени. Все подступы к зданию суда охранялись полицейскими с автоматическим оружием в руках. Желающие попасть в зал судебного заседания подвергались самому тщательному обыску. Эта унизительная процедура сопровождалась полным обнажением тела, после чего каждого фотографировали в фас и в профиль и отводили на заранее отведенное для него место. В зале перегородка из пуленепробиваемого стекла отделяла публику от участников судебного разбирательства. Подсудимых доставили на армейском вертолете, опустившемся непосредственно на крышу здания суда. Они вышли, скованные вместе цепями. Только в зале судебного заседания судья Спиро Вэвьюрис разрешил их снять. Подсудимые приветствовали своих сторонников поднятыми вверх руками, сжатыми в кулак, — символом солидарности и несокрушимости духа.

Первая акция, которую предприняли в суде Джон Клатчет и Флит Драмго, была продиктована отнюдь не интересами собственной защиты. Выше и важнее этого они сочли память о своем погибшем «соледадском брате» Джордже Джексоне. Оставшиеся в живых подсудимые продолжили дело, которое он завершить не успел. Они предъявили суду петицию, подписанную заключенными тюрьмы Сан-Квентин. На обратной стороне поздравительной открытки мельчайшим почерком было написано:

«Мы, подписавшиеся, содержащиеся в одиночном заключении, страдая от ран и внутренних повреждений, нанесенных известными и неизвестными нам охранниками под командованием офицера охраны Луиса С Нельсона, обращаемся к суду с настоящей петицией…» [307] Ibidem. P. 41. .

Далее излагались конкретные факты злоупотреблений тюремной администрации, жестокости и издевательств, которым подвергаются заключенные Сан-Квентина. Однако судья Спиро Вэвьюрис счел данный вопрос не относящимся к предмету судебного разбирательства и даже отказался публично огласить этот документ. Тогда защитники подсудимых предоставили его копию в распоряжение прессы.

На следующем судебном заседании адвокаты заявили, что их подзащитные подверглись жестоким избиениям за представление петиции заключенных в суд. В подтверждение достоверности этого факта подсудимые сорвали с себя рубашки. Все присутствующие могли убедиться в наличии многочисленных следов физического насилия — свежих ран, кровоподтеков, ссадин, ожогов. Но и это тягостное зрелище не произвело должного впечатления на судью. И на этот раз он отказался приобщить петицию заключенных к материалам дела или отреагировать на нее каким-либо иным юридически значимым образом.

На вопрос судьи о том, признают ли себя подсудимые виновными в убийстве служащего тюремной охраны Д. Миллса, Джон Клатчет и Флит Драмго ответили категорическим «нет». Согласно судебной процедуре дальнейшее производство по делу должно осуществляться с участием присяжных заседателей. Из 120 кандидатов лишь семеро оказались чернокожими. В результате длительного отбора в состав жюри не прошел ни один из них: сработала система мотивированных и немотивированных отводов, которой с успехом для себя воспользовалось обвинение. Максимум, чего удалось добиться защите, это включить в состав четырех запасных присяжных заседателей двух негров.

Обращаясь к жюри, судья Спиро Вэвьюрис, указывая на скамью подсудимых, произнес:

— Эти люди — чернокожие, но я хочу, чтобы вы обращались с ними так, как если бы цвет их кожи был таким же белым, как только что выпавший снег.

Такого рода декларация в традициях американских судов. И она многим кажется вполне демократичной и либеральной, хотя при более пристальном рассмотрении в ней нетрудно заметить явную презумпцию превосходства белых. Ведь если бы судья исходил из идеи равноправия рас, он не стал бы призывать присяжных относиться к чернокожим как к белым. Это просто не имело бы смысла.

Слово для вступительного заявления предоставляется главному обвинителю на процессе Уильямсу Картису. Он сказал, что обвинение располагает двумя десятками свидетелей, которые лично наблюдали, как Д. Джексон, Д. Клатчет и Ф. Драмго сбросили служащего тюремной охраны Д. Миллса с галереи третьего этажа.

Во вступительном заявлении защиты, с которым выступили адвокаты Флойд Силлимен и Ричард Сильвер, прозвучала мысль о злоупотреблениях властью в тюремной системе Калифорнии. Однако обвинитель заявил протест против такой постановки вопроса. Судья его удовлетворил и предложил защитникам ограничиться исключительно рамками предъявленного обвинения.

Во время судебного следствия выяснилось, что из 20 свидетелей обвинения 18 — белые. Как показал перекрестный допрос, заключенные согласились дать показания против «соледадских братьев» исключительно под воздействием угроз со стороны начальника тюремной охраны — капитана Чарлза Муди или соблазнившись возможностью условно-досрочного освобождения в качестве своеобразной платы за эту специфическую услугу обвинительной власти.

Так, свидетель обвинения А. Йорк, осужденный в 1968 году за убийство, в августе 1970 года пытался совершить побег из тюрьмы. Вместо того чтобы в установленном законом уголовном порядке возбудить производство по этому факту, администрация тюрьмы вдруг вышла с представлением о его условно-досрочном освобождении, мотивируя свое решение примерным поведением заключенного. О причинах такой странной метаморфозы рассказал на суде сам свидетель. По его словам, капитан Ч. Муди предложил ему дать инкриминирующие показания по делу «соледадских братьев». В случае согласия он обещал добиться для него условно-досрочного освобождения, в случае отказа угрожал снова «бросить в котел» [308] Котел (жарг.) — тюремная камера. . Заключенный А. Йорк предпочел свободу, даже если она получена путем лжесвидетельства. А капитан Ч. Муди свое слово сдержал: буквально накануне судебного разбирательства дела «соледадских братьев» А. Йорк вышел из тюрьмы [309] См.: Aptheker В. Op. cit. Р. 162. .

Условно-досрочное освобождение было предложено на таких же условиях и заключенному У. Уорзелла. Вот фрагмент из перекрестного допроса этого свидетеля обвинения.

Защитник Ф. Силлимен : Правда ли, что Вы стали свидетелем обвинения между 17 и 21 января 1970 г., стремясь выйти на свободу?

Свидетель У. Уорзелла : Я просил об освобождении. Это все, что я могу сказать.

Защитник Р. Сильвер : Каковы Ваши взаимоотношения с капитаном Муди?

Свидетель У. Уорзелла : Я боялся того, что он может сделать… Я боюсь капитана Муди.