Алексей Федяров - Невиновные под следствием [litres]

– Чрезвычайное правосудие, которое возрождается в России. Есть ощущение, что по значимым делам, расследуемым за несколько суток, приговоры уже будут подготовлены к моменту направления дела в суд самими следователями. Как на это будет реагировать ЕСПЧ? Ведь по уголовным и административным делам ЕСПЧ не воспринимает наши кассационные механизмы как эффективные. А в этих случаях, мне кажется, и апелляционные механизмы теряют свою эффективность.

– Во-первых, про кассационные жалобы в ЕСПЧ. С учетом введения сплошной кассации я думаю, что ЕСПЧ эти критерии может пересмотреть. Тут нужно очень внимательно приглядеться и учитывать этот фактор по уголовным делам.

Что касается чрезвычайного правосудия, такого быстрого разбирательства, – да, предусмотрено Конвенцией, что обвиняемый должен иметь достаточно времени и возможностей для подготовки защиты. Реально не хватает времени, человек находится внутри этой ситуации, он не знает законодательства, ему нужно время на изучение практики. Хороших адвокатов, которые в состоянии помочь, очень мало.

Как правило, если привлекаемый к уголовной ответственности сам по делу не работает, то положительного результата ждать не приходится. А тот, с кем поступили несправедливо, замотивирован на работу по своему делу, но он находится внутри ситуации, и ему требуется время, чтобы подняться над своим делом, взглянуть на него со стороны, изучить законодательство и практику, понять, что вообще с ним происходит. В таком случае защита будет эффективной. Но ни обвинение, ни суд, естественно, не заинтересованы в этом. По их мнению, такие возможности должны существовать лишь декоративно. Зачитали права, но не вздумай ими пользоваться. Потому что к человеку, решившему воспользоваться своими правами, формируется крайне негативное отношение, которое надо преодолеть ради достижения результата. А понимание результата сразу не приходит. Хотя статья 6 Конвенции предусматривает достаточно времени на подготовку защиты, ЕСПЧ на нарушение этого положения тоже закрывает глаза, к сожалению. Если человек ставит основным вопросом при обращении в ЕСПЧ тот факт, что он был ограничен во времени и в возможностях защиты, рассчитывать на хороший результат особо не стоит. Нужно усиливать жалобу, но не загромождать. Очень сложно предсказать результат по таким делам, где практика ЕСПЧ еще недостаточно наработана.

– Человек вышел на митинг – согласованный или не согласованный, как мы видим по действиям властей, часто это никакого значения не имеет. Его задержали. Как ему надо себя вести в первые часы после задержания, чтобы впоследствии можно было бы надеяться на обжалование?

– Хотя ситуации, можно сказать, типовые, есть определенные различия: составлен ли протокол задержания, даны ли объяснения, согласован ли митинг – все это имеет значение. Но в целом до адвоката: не просить рассмотрения дела незамедлительно, указать, что есть необходимость в защитнике, указать, что с нарушением не согласен, и дальше в дополнениях отдельно изложить то, что считаешь нарушениями (например, представились ли сотрудники, условия нахождения в автозаке и так далее). От подробных показаний лучше воздержаться и никогда не забывать про то, что ты можешь отказаться от дачи пояснений, поскольку это право, но не обязанность задержанного.

адвокат Адвокатской палаты Московской области

– Что ты думаешь о деле Константина Котова?

– Мое глубочайшее убеждение, что хоть две административки, хоть две сотни административок в уголовку переходить не могут, должен быть четкий состав именно преступления, а не правонарушения, которое было повторено. Банальность скажу: отличие административки от уголовки никто не отменял. Есть общественная опасность – преступление, нет общественной опасности – административка.

Эти позорные дела войдут в учебники, это будет хуже, чем обратная сила более строгого закона в советское время. Нам в советское время преподаватель рассказывал про дело «валютчиков» [13] Уголовное дело в отношении Рокотова, Файбишенко и Яковлева. В 1960 г. они были приговорены к восьми годам лишения свободы за незаконные валютные операции, а позднее, после изменения уголовного закона, расстреляны. Это стало хрестоматийным примером неправосудного изменения приговора и ухудшения положения осужденных по вновь принятому закону, не имеющему обратной силы. : смотрите, вот пример юридического кошмара, то, как с обратной силой поступать нельзя. В 1988 году нам рассказывал! А тут административку в уголовку превращают.

– Симулякр либерализации. А как ты относишься к тому, что дело Константина расследовалось трое суток и что рассмотрение жалобы на его арест было назначено Мосгорсудом в день ее подачи в районный суд?

– Это, по сути, нарушение их собственных священных правил. Мы можем что угодно нарушать по материальному и процессуальному праву, но что касается формы обеспечения защиты и участия – это то, к чему они всегда придираются и почему могут формально отменить любое решение суда. А тут такая скорость! Причем я не вижу в ней смысла. Следователя я понимаю: СК хочет быть впереди планеты всей, выслужиться, мол, посмотрите, как мы быстро загнали в суд прецедентное дело, по которому потом можно будет всех привлечь, и Соболь, и всех остальных. Но суду торопиться-то зачем? У меня даже закралась слабая-слабая надежда на то, что хотели изменить меру пресечения на домашний арест при назначении дела, чтобы это не выглядело так, что суд пошел на уступки. Но я слишком хорошо о них думаю.

Самое простое и вероятное – то, что никто не хочет получить по голове, и они сейчас пытаются узаконить быстрее в Мосгорсуде арест, чтобы вышестоящий суд сказал: разбирайтесь там, ребята, сами. Мысли о смягчении нужно отбрасывать.

– Ты знаешь, я думаю, что все эти истории – связанные с Pussy Riot, Кириллом Серебренниковым, когда расследование и рассмотрение дела в суде затягиваются без особых причин, – тоже чему-то учат. Интереснее другое: как они выбирают тех, кому будут предъявлять обвинение.

– Тут я тоже не скажу ничего нового: чем разнообразнее и менее одиозны эти люди, тем страшнее должно быть для остальных. Собаку научили рвать на части, и странно от нее ожидать того, что она вас будет покусывать и лизать. Если уж они взяли такую технологию и такой тренд – «мы можем все и всегда», то им это надо подтвердить. А когда еще, если не в таких делах? Это прямой сигнал: «Ребята, имейте в виду». Но почему-то это не очевидно для всех, люди совсем не понимают, пока не столкнутся с этим сами.