Алексей Федяров - Невиновные под следствием [litres]

Одним из моих дел, делом Коха, занималось человек 15 только следователей, а еще была куча оперов. Что там расследовать? Человек просто пошел по зеленому коридору вместо красного, ничего запрещенного не вывозил. По статье 226.1 о культурных ценностях много вопросов вообще – это, наверное, отдельная тема для разговора, там нужна серьезная реформа. В статье перечисляются: ядерные материалы, взрывоопасные вещества и так далее, и между ними – культурные ценности. Как образуется состав? Ты везешь любой предмет дороже 100 000 рублей и не получил разрешения Минкульта. Потом у тебя в деле будет экспертиза о том, что эту вещь можно ввозить и вывозить, но ты не получил разрешения, и вот – тяжкая статья. Объект – разрешительный порядок ввоза-вывоза, а не сама ценность. Это – государственная безопасность! Они сами улыбаются. Должен быть четкий перечень предметов, критерии музейной ценности. Накажите вы человека за то, что он не получил разрешение, штрафом, конфискацией, но это не уголовная ответственность.

– Мы же вообще ушли в последнее время от субъективной стороны, от умысла. По той же самой статье 199 УК РФ, по наркотикам, где умысел? Умысел не доказывается.

– Да. Это объективное вменение в чистом виде, мечта любого следователя. Мне судья один раз после оправдания сказала: «А я бы засадила». Я спрашиваю: «Почему?» Ответ: «Потому что он негодяй!»

– Ты упомянул экспертизы, давай поговорим о последних изменениях в законах «О Следственном комитете» и «О государственной экспертизе». Если в законопроект был включен перечень экспертиз, которые будет проводить СК, то в окончательном виде закона такой перечень уже отсутствует, и СК имеет проводить все назначенные экспертизы. Кроме того, есть ведомственные эксперты МВД и эксперты ФСБ, все они имеют право проводить экономические и бухгалтерские экспертизы, компьютерные, лингвистические экспертизы. Как ты к этому относишься?

– Научный смысл института экспертизы уничтожен. Следователь не может быть специалистом во всем. Назначая экспертизу, следователи обговаривают все детали с экспертами, как лучше сделать, какой должен быть результат. Статья о вынесении заведомо ложного экспертного заключения уже давно мертвая. Я столько сил потратил, когда доказывал судье, что эксперты не могут сами брать образцы для исследований, это святая святых. Это делается процессуально. Для того чтобы оценить объект, купленный моей подзащитной, эксперты находили для сравнения подобные, на их взгляд, объекты в интернете. Что это, как не образцы для исследования? Самые настоящие образцы. Только с чего вы решили, что цена из интернета – критерий, которому можно верить? Никого не волнует, судьям достаточно этих заключений. И тут мы еще отдаем им ведомство. Ну все, ребята. Это то же самое, что подчинить адвокатов Бастрыкину или Чайке, было такое предложение, кстати.

– Знаешь, я вижу светлое пятно на всей этой черной карте. То, что я больше двух лет наблюдаю: на все это давление реагирует юридическое сообщество. Посмотри, какое массовое подвижничество юристов в судах, где привлекают людей по административкам. Какое количество адвокатов работают pro bono , в том числе и ты. Почему так получается?

– Леш, мы 27 июля пошли с сыном на эту акцию, а нам нужно было скоро уезжать в отпуск. Я говорю сыну, что попадаться нам нельзя, потому что придется поработать, защищать людей. Мы аккуратно прошли, убедились, что народу много, пришли домой и ждем – задержаний. А задержали огромное количество людей! Я думал, что до последнего дня перед отпуском буду бегать по судам, но везде работало множество юристов, и все задержанные были обеспечены защитниками. Это показатель. Юристы понимают, что в той системе, которая существует сейчас, перспектив нет. Ты либо должен стать решалой, либо будешь биться головой об стену. Единственный выход сегодня – выбрать правильную сторону. Для себя я ее определил лет десять назад, потому что знаю: скоро у этой стороны будет много плюсов и они не противоречат моей совести.

адвокат, юрист фонда «Общественный вердикт»

– Как в твоей жизни появилось дело Жени Макарова?

– В 2017 г., вместе с делами Руслана Вахапова и Ивана Непомнящих. Их в этой колонии били всех. А потом уже я стала заниматься только делом об избиениях Макарова.

Нам отказывали в возбуждении уголовного дела, по проверкам первых пыток, а их было много, дело в ЕСПЧ, у нас его так и не возбудили, несмотря на шумиху, видео избиений, видео медицинского осмотра. Рассмотрение дела в ЕСПЧ уже движется к концу, правительству дали время до сентября, чтобы оно ответило. А отказов в возбуждении дела было больше пяти штук. Суд поддержал тогда Следственный комитет.

– Если бы это видео с избиением не появилось, возбудили бы дело?

– Нет. Хотя тогда напряглась Москалькова, которая лично видела, в каком состоянии заключенные. Она мне звонила и говорила, что они берут дело на контроль. А по избиению, которое в конце концов стало предметом уголовного дела, у нас были даже детекторы, показавшие, что ребята наши врут, а сотрудники не врут.

– Полиграфические исследования, как я понимаю, проводил сам комитет?

– Да, поэтому доверия к сбору ими доказательств нет никакого. ФСИН сама все проверяла, сотрудники колонии давали показания следователю и все отрицали. Больше того, они дали следователю другое видео. В итоге формально следователь провел хорошую проверку, он всех опросил и посмотрел видео. Но фактически проверки не было.

Показания сотрудников против показаний зеков? Вообще, ты сможешь опровергнуть их доводы только в том случае, если медперсонал честно опишет все повреждения, тогда следственный орган, сопоставив показания и телесные повреждения, может сделать вывод о превышении должностных полномочий. А медики ФСИН никогда не описывают в полном объеме повреждения, но сопоставляют записи с доводами сотрудников, чтобы не было противоречий.

– Это общая ситуация по всем колониям. Заместитель директора ФСИН России Максименко, правда, говорит, что сотрудники медицинской службы не подчиняются начальнику колонии.

– Формально это правда, но фактически нет, ведь им тогда просто не дадут работать. Медики имеют от начальника колонии преференции и деньги именно за свое молчание. На видео с избиениями, которое мы опубликовали недавно, сотрудница медслужбы стоит и смотрит на все это, она не привлечена вообще ни к какой ответственности.

– Есть какая-то возможность противодействия насилию в отношении заключенных при существующей системе?