Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

На этом позволим себе завершить исследование общих подходов Европейского суда к применению требований статьи 6 Конвенции в сфере доказывания и перейти к «особенной части» доказательственного права в юриспруденции Суда, а именно к исследованию отдельных ситуаций, связанных с получением и использованием доказательств.

Значительная часть практики Европейского суда о доказательствах касается информации, полученной от самого обвиняемого. Поэтому логично начать с изучения гарантий, которыми пользуется сам обвиняемый в ходе уголовного процесса, и прежде всего с презумпции невиновности, о которой говорит статья 6, § 2.

Презумпция невиновности — очень многогранный правовой институт. По сути, это не одна гарантия, а букет из нескольких отдельных гарантий, в основном процессуального свойства. Прежде всего, из презумпции невиновности можно вывести право не свидетельствовать против самого себя (подобнее см. § 3 настоящей главы). Перечислим и другие аспекты презумпции невиновности, которые требуют рассмотрения (со ссылками на соответствующие нормы российского законодательства):

• определенный стандарт доказывания, в странах англосаксонского права называемый иногда стандартом «вне разумного сомнения»; в российском праве этот стандарт доказывания формулируется как «толкование сомнений в пользу обвиняемого», in dubio pro reo (статья 49, ч. 3, Конституции; статья 15, ч. 3, УПК РФ);

• право обвиняемого не доказывать свою вину, а выбрать молчаливую защиту [248] Право обвиняемого не давать показания рассматривается в разделе, посвященном допустимости доказательств. , предоставив прокуратуре возможность доказать обвинение, т.е. возложение бремени доказывания на сторону обвинения [249] Обвинение (или сторона обвинения) — этот термин употребляется применительно ко всем органам уголовного преследования, как следственным, так и поддерживающим обвинение в суде. Иногда в этом же смысле употребляется термин «полиция» или «правоохранительные органы». (статья 49, ч. 2, и статья 51, ч. 1, Конституции; статья 14, ч. 2, УПК РФ);

• публичное признание невиновности лица до того момента, пока это лицо не будет осуждено компетентным судом; обязанность официальных лиц воздерживаться от инкриминирующих высказываний и оценок (статья 49, ч. 1, Конституции; статья 14, ч. 1 УПК РФ);

• невозможность для государства использовать другие, не уголовные процедуры для того, чтобы добиться признания вины в совершении преступления и/или наложения взыскания, сопоставимого с уголовным наказанием;

• недопустимость обвинительного уклона в работе судей (статья 15, ч. 3, УПК РФ).

Многие из перечисленных гарантий переплетаются друг с другом. Более того, презумпцию невиновности возможно представить как частный аспект требования справедливого судебного разбирательства или даже как проявление принципа верховенства права. Об этой связи Суд, например, высказался в деле «Salabiaku v. France» (постановление от 7 октября 1988 года). Конкретизировать аспекты презумпции невиновности можно при желании и дальше. Мы остановимся только на тех ситуациях, которые возникали в практике Комиссии и Суда.

Статья 6, § 2, Конвенции гарантирует презумпцию невиновности «каждому, обвиненному в совершении преступления». Суд придерживается широкого толкования текста Конвенции в данном вопросе, относя эту презумпцию не только к обвиняемым [250] См.: Trechsel S. The human rights in Criminal Proceedings. Oxford : Oxford University Press, 2005. Р. 154—155. . При определенных условиях статья 6, § 2, может быть применена и к ситуациям, возникшим до или после окончания уголовного процесса, или вообще вне его, например когда выводы о виновности лица в совершении преступления содержатся в решении суда по гражданскому делу. Иначе говоря, субъектом права по статье 6, § 2, может быть не только «обвиняемый» и даже не только обвиненный. В этом смысле презумпция невиновности — это гарантия, весьма отличная по своей сути от гарантий справедливого судебного разбирательства, закрепленных в § 1 и 3 той же статьи 6. Большинство положений данной статьи не могут применяться вне уголовного процесса. Пока заявитель не осужден, преждевременно даже ставить вопрос о нарушении большинства гарантий статьи 6, за исключением двух: гарантии разумного срока судебного разбирательства и гарантии презумпции невиновности. Итак, первый вывод — презумпция невиновности существует и вне контекста формально возбужденного уголовного дела.

Однако нарушение презумпции невиновности предполагает наступление определенных последствий для субъекта права — жертвы такого нарушения. Последствий по своей сути уголовно-правовых. Для того чтобы ссылаться на нарушение статьи 6, § 2, заявитель должен продемонстрировать, что (1) его признали виновным в уголовно-правовом смысле и/или (2) его подвергли наказанию, которое является уголовным по своей сути. Любого из этих событий достаточно, чтобы ссылаться на нарушение статьи 6, § 2. При этом, естественно, статья 6, § 2, тем более будет применима и к ситуациям, когда лицо одновременно и признано виновным в уголовно-правовом смысле, и наказано уголовной санкцией. (Следует отметить, что в ряде дел отсутствие уголовной санкции рассматривалось Судом как фактор, выводящий ситуацию за пределы статьи 6, § 2. Далее мы рассмотрим два таких дела, «Ringvold v. Norway» от 11 февраля 2003 года и «M.C. v. the United Kingdom» от 7 октября 1987 года.)

Понятия «виновности» и «уголовного наказания» являются автономными понятиями Конвенции. Иначе говоря, содержание этих понятий определяет сам Суд. Естественно, квалификация деяния или санкции как «уголовных» в национальном праве учитывается Судом, но это не единственный критерий. Если бы Суд слепо следовал за квалификацией деяния, данной национальным правом («внутренней» квалификацией), государства — участники Конвенции могли бы с легкостью избегать контроля Суда, выводя определенные ситуации из-под действия своего уголовного закона и называя их «дисциплинарными», «административными» или даже «гражданскими».

Критерии, по которым Суд может отнести ситуацию к сфере действия уголовного права, были закреплены в деле «Engel and Others v. the Netherlands» (постановление от 8 июня 1976 года) и развиты в ряде последующих дел. Суд в таких делах смотрит, во-первых, на внутреннюю квалификацию деяния, во-вторых, на природу правонарушения и, в-третьих, на природу и степень суровости наказания. Отметим в этой связи, что если наказанием за деяние является лишение свободы (даже относительно кратковременное), то в глазах Суда и деяние, и сопутствующее ему наказание становятся почти автоматически «уголовными» («Menesheva v. Russia», постановление от 9 марта 2006 года). Однако это не единственный критерий — чрезвычайно серьезные штрафные санкции за неуплату налогов могут также заставить Суд квалифицировать ситуацию как «уголовно-правовую» по своей сути («Västberga TaxiAktiebolagand Vulic v. Sweden» от 23 июля 2002 года).