Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

Европейский суд, рассматривая дело, отметил, что права защиты при использовании этого доказательства были соблюдены. Так, защита знала о его существовании и могла с ним ознакомиться. Далее, защита могла потребовать исключения этого доказательства как незаконно полученного. Наконец, вопрос о том, подлежит ли доказательство исключению, был обсужден швейцарским судом. Пленка не была единственным доказательством против заявителя — суд мог также допросить Р., который сделал запись, и полицейского офицера, в производстве которого было дело после того, как Р. сообщил в полицию о готовящемся преступлении. ЕСПЧ, как следует из дела «Schenk», не усмотрел в нем противоречия между требованием справедливости правосудия и использованием незаконно полученного доказательства [243] См.: Tigroudja H. L’équité du process pénal et la lutte international contre le terrorisme. Réflexions autour de décisions internes et internationales récentes // Revue trimestrielle des droits de l’homme. 2007. N. 69, 1 Janvier. Р. 11. .

Есть несколько групп доказательств, которые являются недопустимыми с точки зрения требований Конвенции, уточненных в решениях Суда и Комиссии. Однако, перед тем как описывать «несправедливо полученные» доказательства, надо отметить важную методологическую особенность анализа, применяемого Европейским судом в этой сфере. Во-первых, Европейский суд может смотреть на сам источник доказательства, на то, как оно было получено. Это, так сказать, «статический» взгляд на проблему доказательств — он предполагает, что доказательство недопустимо по своей сути. К числу доказательств, подлежащих безусловному исключению, относятся доказательства, полученные с помощью пытки, т.е. в нарушение статьи 3 Европейской конвенции. Однако не всякое нарушение Конвенции при добывании доказательства автоматически влечет за собой исключение последнего. Так, допрос подозреваемого, содержащегося под стражей незаконно и (или) в нарушение Конвенции, не приведет к автоматическому исключению этого материала из доказательственной базы. Европейский суд сам выявляет ситуации, в которых нарушение Конвенции может быть основанием для признания доказательства недопустимым.

Дела, в которых доказательство признается недопустимым по своей сути, достаточно редки. В большинстве дел акцент переносится на процедуру исследования и проверки таких доказательств. Назовем это «динамическим» подходом. С его помощью Суд, например, анализирует доказательства, полученные с нарушением гарантий статьи 6, таких как презумпция невиновности, право не свидетельствовать против себя и своих близких, право на помощь адвоката. Сюда же можно отнести доказательства, полученные в результате провокации или особо циничных форм обмана (хотя сами эти понятия — провокация и обман — не встречаются в тексте статьи 6 Конвенции, Европейский суд выводит их из общего понятия «справедливого правосудия») [244] В Уголовно-процессуальном кодексе Германии содержится положение, которое очень близко к позиции Европейского суда в том, что касается «справедливости получения» доказательств, — это статья 136-а, первая часть которой гласит, что «свобода обвиняемого принимать решения и проявлять свою волю не должна быть нарушена дурным обращением, изматыванием, физическим давлением, использованием наркотиков, мучениями, обманом или гипнозом». .

В целом Суд сталкивается с четырьмя типичными ситуациями в делах, где ставится вопрос о доказательствах:

1) доказательство, по мнению заявителя, добыто с нарушением закона, но вопрос этот был рассмотрен на национальном уровне и суды отвергли этот аргумент;

2) доказательство добыто с нарушением каких-то положений закона, но без нарушения положений Конвенции;

3) доказательство добыто с нарушением требований Конвенции (с нарушением или без нарушения внутреннего закона);

4) доказательство добыто с серьезным нарушением фундаментальных требований Конвенции, что существенно ограничивает возможности его использования (нарушение некоторых положений статьи 6 и, возможно, нарушение статьи 8 Конвенции, гарантирующей неприкосновенность частной жизни, жилища и переписки) или вообще исключает их (нарушение статьи 3 Конвенции, запрещающей пытки).

Дела, относящиеся к первым трем категориям, практически всегда обречены для заявителя на неудачу. Только в делах, относящихся к четвертой категории, у Суда есть возможность вмешаться в процесс добывания и исследования доказательств и пересмотреть выводы внутренних судов [245] Разновидность этой классификации приведена в работе M. A. Beernaert «La recevabilité des preuves en matière pénale dans la jurisprudence de la Cour Européenne des Droits de l’Homme» (Revue trimestrielle des droits de l’homme. 2007. N 69. Р. 90). .

Анализируя жалобы на нарушение статьи 6 Конвенции, Европейский суд всегда обращает внимание на то, как заявитель пользовался своими правами в национальных процедурах. Огромное количество решений Суда построено на том аргументе (который иногда используется как основной, иногда как вспомогательный довод), что нарушения статьи 6 Конвенции не было потому, что заявитель сам отказался воспользоваться принадлежащим ему правом.

Конвенция, во всяком случае в контексте статьи 6, не должна защищать людей от их собственной небрежности или нерассудительности. Вместе с тем, как сказал английский юрист XIX века Дж. Стивен, «следует помнить, что большинство обвиняемых в совершении уголовных преступлений бедны, глупы и беспомощны» [246] Stephen J. History of the Criminal Law. [1883]. Цит. по: Lord Bingham of Cornhill. The Barnett Lecture at Toynbee Hall, 11 June 1998. URL: http://www.judiciary.gov .uk/publications_media/speeches/pre_2004/barnett_110698.htm#en16 . На основании этого Суд не подходит к вопросу об отказе от права формально, а оценивает реалии уголовного расследования и призывает национальные власти относится к обвиняемым так же.

Как многократно подчеркивает Суд (см., например, постановление по делу «Colozza v. Italy» от 12 февраля 1985 года), отказ от права должен быть выражен недвусмысленно. Более того, не от всякого права по Конвенции можно отказаться. Что касается получения и исследования доказательств, то в этой сфере именно обвиняемый решает, какие доказательства ему следует исследовать, представлять, оспаривать и какими способами это делать.

Отказ от права может быть заявлен как самим обвиняемым, так и его защитником. Даже если отказ от права привел в конечном счете к неблагоприятным последствиям для защиты, это не будет играть существенной роли в анализе Суда. Государство не может нести ответственность за каждую ошибку защитника, будь он адвокатом, выбранным самим заявителем, или адвокатом, предложенным государством в рамках программы правовой помощи («Cuscani v. the United Kingdom» от 24 сентября 2002 года). Любое иное решение противоречило бы принципу свободы адвокатской профессии (так как ответственность за действия адвоката обязывала бы государство вмешиваться в осуществление адвокатских функций). Перекладывать на государство вину за бездействие защитника возможно, но при условии, что это бездействие и его вредность для защиты были очевидны и сам обвиняемый активно привлекал внимание судей к этому факту («Daud v. Portugal» от 21 апреля 1998 года). Впрочем, в контексте статьи 6 не так уж много ситуаций, в которых государство не должно принимать отказ от права, принадлежащего обвиняемому.