Юрий Антонян - Психология убийства

Убийство, как я пытался доказать, выполняло и выполняет в обществе самые разнообразные функции, совершается по самым разным причинам и поводам. С древнейших времен на свете существовало множество народов и племен, представители которых убивали, но весьма сомнительно, чтобы в каждом из них насильственно лишали жизни прародителя или главу рода. 3. Фрейд не указывает, какой из них он имеет в виду, а в целом сводить эту проблему к одному только умерщвлению прародителя нет никаких оснований. Следовательно, отношение к убийству как к одной из причин смерти неравнозначно вине перед Богом-Отцом, если, разумеется, такая вина вообще существует. Но нельзя не согласиться с 3. Фрейдом, что у нас нет никакого инстинктивного отвращения перед пролитием крови. Мы действительно потомки бесконечно длинной череды поколений убийц. Я думаю, что призыв "Не убивай" относится к числу фундаментальных и древнейших именно потому, что страсть к убийству у нас в крови, а значит, данное требование рождено острой необходимостью.

Бессознательное больше отвергает смерть, чем сознание. Убийство же в одинаковой мере приемлют обе эти сферы психики, и не случайно в фантазиях и сновидениях перед нами проносятся образы, сцены и символы не только смерти, но и убийства. Если это было во сне, то утром мы полностью забываем об этом, вытесняя из сознания, или (и) относимся к ним, как к той нереальности, которая не имеет ничего общего с нашей реальной жизнью. Во всяком случае никакой собственной вины не ощущаем (или ощущаем очень редко), что совершенно справедливо, ибо это есть тяжкое наследие, доставшееся от далеких предков, которое всегда будет сопровождать человека. Но нередко фантазии и сновидения, актуализируя наши тайные потребности, предшествуют вполне реальным убийствам. Это можно расценивать как провоцирующий шепот бесконечной цепи предков, навечно внедривших в нашу кровь убийство, но нельзя забывать, что испытывавший такие видения человек имеет дело с действительными своими сегодняшними врагами.

В упомянутой лекции 3. Фрейд утверждал, что в глубине души мы не верим в собственную смерть, но это, конечно, преувеличение, поскольку множество здравомыслящих людей вполне осознают свою естественную кончину. Точно так же одни люди без колебаний допускают, что могут стать жертвой насилия, другие исключают это или вообще не задумываются над подобными вещами. В итоге первые проявляют необходимую осторожность и гораздо реже подвергаются агрессии, чем вторые. Конечно, в жизни нередко имеет место то, что называется случайностью и поэтому самые осмотрительные могут быть объектом нападения.

Мы очень часто убиваем своих врагов. Но не ножом или топором, а только, к счастью, языком, насылая на них всякие напасти и болезни, осыпая их проклятиями и угрозами. Это и есть одно из доказательств того, что убийство въелось в нашу бренную плоть, но существует в достаточно цивилизованной форме. Однако и в этом нет ничего нового, поскольку первобытные колдуны и шаманы тоже насылали порчу и смерть на врагов или на в чем-то серьезно провинившихся людей своего племени, и это было, как и сейчас, одним из способов расплаты с ними. Как можно легко заметить, современный человек неплохо усвоил древнейший опыт сведения счетов с противниками. Впрочем, наверное, в этом есть жесткая необходимость: чтобы не уничтожить себя, он уничтожает другого, хотя бы и на словах только, тем самым сохраняя целостность своей личности.

Можно и нужно оценить значение смерти и в других аспектах, как это делал, например, М. Монтень. В своих "Опытах", главе, из которой я позволю себе привести несколько выдержек, он дал весьма красноречивое и даже парадоксальное название: "О том, что нельзя судить, счастлив ли кто-нибудь, пока он не умер", немного перефразировав Овидия ("Человеку должно ждать последнего своего дня, и никто не может сказать о ком-либо, что он счастлив до его кончины и до свершения над ним погребальных обрядов"). М. Монтень писал: "...это последнее испытание — окончательная проверка и пробный камень всего того, что совершено нами в жизни. Этот день — верховный день, судья всех остальных наших дней. Этот день судит все мои прошлые годы. Смерти предоставлю я оценить плоды моей деятельности, и тогда станет ясно, исходили ли мои речи только из уст или также из сердца... В мои времена три самых отвратительных человека, каких я когда-либо знал, ведших самый мерзкий образ жизни, три законченных негодяя умерли, как подобает порядочным людям, и во всех отношениях, можно сказать, безупречно".

Думаю, нельзя понимать буквально приведенные слова о том, что день смерти судит все прошлые годы. М. Монтень имел в виду не только то, как ведет себя человек в момент кончины, но и то, как будут оценены после его ухода из жизни плоды его деятельности. Здесь завуалировано звучит страх перед смертью, понимаемой как полное забвение, и надежда на то, что он, М. Монтень, сделал нечто такое, что не позволит забыть его имя. Но в то же время он рассказывает о трех мерзавцах, которые умерли, как подобает порядочным людям. Это последнее положение ставит ряд непростых проблем в плане, конечно, нашего исследования. Я имею в виду поведение жертв в момент убийства и преступников, когда наступает их кончина, естественная или насильственная (казнь). Об этом нет достаточно полных сведений, но те, что имеются, представляют определенный интерес.

О последних мгновениях жизни жертв у меня есть не очень систематизированные сведения, почерпнутые из уголовных дел (допросы очевидцев и обвиняемых, протоколы осмотра места происшествия), а также из бесед с осужденными за убийство. В эти трагические мгновения потерпевшие, как и все остальные люди, вели себя по-разному: одни мужественно, стойко защищались до конца (среди них и женщины) или на равных противостояли преступнику, даже когда случай решал, кто выйдет победителем; другие в шоковом состоянии сдавались на милость убийце; третьи не понимали и не ощущали ничего, так как были пьяны или спали. Эти последние относятся к "счастливцам", смерть которых наступала неожиданно и мгновенно. Самая страшная участь постигала тех, кто подвергался пыткам и истязаниям, кому наносилось множество телесных повреждений. Среди них были и дети.

Известно множество примеров несокрушимой воли и любви к жизни. Пример, который я хочу привести в этой связи, несколько необычен разве лишь тем, что такие качества были проявлены ребенком.

К. был в гостях и после обильной выпивки вышел во двор покурить. Там он заметил шестилетнюю девочку, которую решил изнасиловать; сначала затеял с ней игру, а затем обманом увлек в расположенный невдалеке лесной массив. Изнасиловав ребенка, несколько раз с целью убийства нанес несколько ударов камнем по голове (как оказалось, причинив тяжкие телесные повреждения), вырыл небольшую яму и сбросил туда тело, присыпав его немного землей, сухими листьями и ветками. Через некоторое время (уже стемнело, и преступник скрылся) девочка пришла в сознание, сумела, полузадушенная насыпанными на нее листьями и землей, вылезти из ямы и проползти около километра до шоссейной дороги, где была подобрана ехавшими в автомобиле людьми и спасена.