Юрий Антонян - Психология убийства

Я столь подробно останавливаюсь на Гитлере и особенно на Сталине потому, что их личность и неслыханные по масштабам жестокости ни в коем случае не должны исключаться из числа объектов самого пристального внимания криминологов. К глубочайшему сожалению, отечественная криминология фактически никогда не занималась Сталиным и ему подобными. В силу этого образовался недопустимый пробел в наших знаниях о влиянии их личностных особенностей на преступления тоталитарного режима.

Однако спустимся на другой уровень — "обыкновенных" убийц, насильников, поджигателей. Конечно, далеко не каждый убийца или поджигатель может быть отнесен к некрофильским личностям. Среди убийц немало тех, кто совершил преступление в состоянии сильного переживания, из мести или ненависти к другому человеку, под давлением соучастников или иных сложных обстоятельств своей жизни и при этом горько сожалеет о случившемся и т.д. Некрофил же — это человек, который все проблемы склонен решать только путем насилия и разрушения, которому доставляет наслаждение мучить и заставлять страдать, одним словом, тот, который не может существовать, не превращая живое в неживое.

Я думаю, что среди насильственных преступников достаточно много некрофилов, и к их числу в первую очередь надо отнести тех, кто не видит никакого иного выхода из своей жизненной ситуации, кроме убийства и разрушения, кто постоянно прибегает к ним, даже невзирая на то, что уже наказывался за это.

В данном смысле специальный рецидив насильственных преступлений весьма показателен, особенно если в их цепи присутствует убийство. Если же будет позволительно сказать об уровнях некрофильности, то наивысший из них будет представлен теми, которые убивают детей или совершенно незнакомых людей, с которыми не сводят личных счетов и к которым не могут испытывать ненависти или вражды (например, стреляя по толпе или убивая при разбое случайного прохожего), наемными убийцами, которым все равно, кого убивать, лишь бы за это платили и была удовлетворена жажда разрушения, наемниками-авантюристами в войнах и в межнациональных конфликтах, политическими и религиозными террористами, среди которых много фанатиков, наконец, сексуальными убийцами, наиболее ярко представленными такими фигурами, как Чикатило и Головкин. Разумеется, это не полный перечень некрофилов-убийц.

Многие из таких преступников полностью соответствуют описанию некрофильских личностей, которое приводит Э. Фромм. В 1993 году я обследовал некоего М., который в результате длительных конфликтов с женой убил ее и их двухлетнюю дочь, обоих — ударами головой об пол. Это — отчужденный, очень нудный, неинтересный человек, весьма склонный к абстрактному мудрствованию, а также к аккуратности и упорядоченности; у него маловыразительная внешность, монотонный, слабомодулированный голос, недостаточно социализированное чувство стыда, и поэтому он спокойно и свободно рассказывает об интимной жизни с женой.

Один из парадоксов влечения к смерти состоит в том, что конкретный человек может не только стремиться к ней, но одновременно бояться ее. Очевидно, что у таких людей складывается по отношению к ней двойственное, амбивалентное отношение "тяготения — отвергания". Я думаю, что это свойственно многим некрофилам, в том числе державным, таким, например, как Сталин и Гитлер. Они страшились смерти, поэтому везде видели врагов, были мнительны, подозрительны, злопамятны и очень жестоки, в то же время, как истые некрофилы, стремились к ней, превращая все живое в мертвое. Не лишено оснований предположение, что уничтожая других, человек тем самым подавляет в себе страх смерти, поскольку делает ее понятной и близкой, а себя начинает ощущать могучим вершителем чужих жизней. Это неизбежно снижает свойственную подобным людям неуверенность в себе и высокую тревожность, отодвигая смерть, точнее — предощущение ее — подальше от себя, куда-то в неведомую даль.

Можно сказать, что некрофилия, наиболее ярко выраженная среди убийц, представляет собой тяготение к смерти, причем я, конечно, имею в виду убийц всех уровней — от Гитлера до Чикатило. Следующий пример, достаточно развернутый, дает представление об этой наиболее опасной разновидности людей.

Этот случай достаточно уникален для криминальной практики. Уникальность заключается прежде всего в том, что этот преступник (Лукьянчук, двадцати шести лет) убил четверых мужчин и покушался на убийство пятого, но тот, несмотря на нанесенные ему ранения, смог убежать, причем ни одно из этих преступлений не мотивировано сексуальными переживаниями, столь характерными для серийных убийств, только одно связано со стремлением завладеть имуществом жертвы, причем таким, которое не представляло никакой ценности, что вызывает сомнение в наличии корыстной мотивации. Здесь — необычные факты, требующие по этой причине нестандартных подходов.

О каждом убийстве и пояснениях о нем самого Лукьянчука будет сказано отдельно. Все преступления были совершены в г. Туле.

. 10 октября 1994 г. вместе с Криулиным убил неизвестного мужчину, задушив его веревкой, причем инициатором убийства был именно Лукьянчук, он же стягивал веревку на шее жертвы. Криулин помог ему тем, что держал потерпевшего. Труп вдвоем спрятали в канализационном люке, где он был обнаружен в процессе предварительного следствия.

По поводу этого эпизода Лукьянчук рассказал следующее: "В тот день около семнадцати часов я пошел за водкой, а когда вернулся, моя сожительница Таня сказала мне, что во время моего отсутствия к нам в форточку стучался какой-то мужик. Сели пить водку вчетвером с Криулиным и матерью Тани. В это время раздался стук в дверь. Таня посмотрела в глазок и сказала, что пришел тот самый мужик, который стучал в форточку. Я взял веревку, Криулин — нож. Открыли дверь. Криулин сразу ударил рукояткой ножа по голове, тот даже сказать ничего не успел, и я так до сих пор не знаю, что этот человек хотел. Мы сняли с него куртку и повалили на пол, я накинул ему веревку на шею, с Криулиным выбросили тело в канализационный люк".

. 7 декабря 1994 г. Лукьянчук и Криулин выпивали в доме дяди Лукьянчука, где присутствовал их общий знакомый Лосев. Во время выпивки Лукьянчук нанес Лосеву несколько ударов ножом в шею, от чего тот скончался на месте. Вместе с Криулиным труп бросили в тот же канализационный люк, что и тело неизвестного мужчины.

Об этом эпизоде Лукьянчук рассказал: "Когда выпивали, Лосев сказал, что он судим. Я подумал, как бы он не ударил меня ножом. Поэтому я схватил кухонный нож и два раза ударил Лосева в шею. Я хотел ему голову проткнуть, самого его я как бы и не заметил. Голова его меня интересовала, голова его мне не понравилась. Злость у меня была. Тогда все было неясно. Против Лосева я ничего не имел. У Лосева, может, сердце доброе, он человек хороший".