Нильс Кристи - Пределы наказания

Произошло убийство. Это случилось в современном городе обычных размеров с населением, скажем, в 300 тыс. жителей. Вы читаете об этом в газете и ис­пытываете настоящее потрясение. Еще позапрошлым вечером вы слушали лекцию предполагаемого убийцы. Вы не заметили ничего необычного ни в самом ораторе, ни в его речи. Вся зта история выглядит непостижи­мой. Судьи, по-видимому, тоже находят дело непонят­ным. Они заявляют, что для объяснения будут при­званы психиатры.

Теперь давайте представим себе другое убийство. Совершенное 200 лет назад. Чтобы облегчить работу нашего воображения, допустим, что убийство произо­шло в Хилтауне, пришедшем в упадок городке в Новой Англии, которому принесло известность его проникно­венное описание Дж. К. Хомансом (1951). Живи мы в то время в Хилтауне, мы нашли бы смехотворным об­ращение к экспертам с просьбой объяснить, почему убийца убил. Смехотворным, потому что мы все знали, почему он это сделал. Возможно, не заранее и не столь определенно, чтобы мы отважились вмешаться с целью предотвратить убийство. Но после того, как это совер­шилось, мы не стали бы удивляться, и в кругу друзей все высказали бы единодушное мнение, что это именно то, чего мы всегда могли ожидать.

Разница в восприятии этих двух убийств обуслов­лена объемом и характером информации, которой рас­полагают друг о друге участники взаимодействия. Так много людей живет в современном городе обычных раз­меров, что невозможно их всех знать. В дополнение к этому жизнь организована таким образом, что позволя­ет нам иметь о других людях только сегментарное представление. Мы знаем коллег по работе только как коллег, друзей как друзей, членов семьи как членов семьи... Мы располагаем слишком ограниченными сведениями, чтобы прогнозировать поведение людей за пределами той группы, где мы с ними общаемся. В Хилтауне довольно хорошо известно все о каждом.

Обращение к психиатру во многих отношениях представляет собой попытку воссоздать утраченный Хилтаун. Хороший психиатр воссоздаст личность убийцы во всей ее полноте; он ликвидирует границы между сегментами его существования и тем самым даст возможность схватить пепостижимос. Поступая таким образом, психиатр выполнит на уровне индивида ту са­мую работу, которую социолог пытается выполнить на уровне общества. Мы стали чужими друг другу (а вследствие этого часто и самим себе). Мы нуждаем­ся в экспертах, чтобы воссоединиться. То же самое про­исходит и с обществом. Мы нуждаемся в помощи, что­бы воссоздать тотальность.

Есть основания для развития института экспертов в различных сферах. Серьезные научные основания. Мы нуждаемся в экспертах, как мы нуждаемся в большинстве других услуг, предоставляемых в совре­менном обществе. Нам нужны врачи, сестры милосер­дия, больницы, школы. Но и они нуждаются в нас. Это обстоятельство привлекает внимание к другой стороне вопроса. Эксперты нуждаются в клиентах и могут со­здавать их по ходу дела. Это в значительной степени будет способствовать тому, чтобы мы забыли, что мы вовсе не такие чужие друг другу, как нас пытаются убедить некоторые писатели. Одни еще живут в сель­ской местности, а другие никогда не покидают своего района внутри мегаполиса.

Позвольте мне рассказать здесь один случай из жизни наших долин. Он похож на сказку, но это впол­не правдивая история, которую наблюдала и описала проницательная исследовательница (Бьеркан, 1977). Ее задача состояла в том, чтобы изучить древний, но все еще жизнеспособный норвежский институт ленс-манна. Это своего рода шериф, наделенный множест­вом дополнительных гражданских функций. Ленсманн живет в своем округе. Очень часто эта должность пере­ходит от отца к сыну. В старину ленсманн отличался плохим характером, был богат и высокомерен. В сказ­ках это был персонаж, которого нужно перехитрить, тогда как король оказывался более добрым и глупым. В наши дни ленсманн находится под большим контро­лем, он проще, популярнее, и от степени его популяр­ности зависит его возможность осуществлять свои функции. Он руководит проведением аукционов, следит за тем, чтобы незамужние женщины получали деньги от сбежавших отцов их детей, и осуществляет контроль над преступностью. Здесь мы приходим к основному наблюдению, сделанному Бьеркан. В ходе интервью с ней каждый ленсманн утверждал, что в его округе не совершается преступлений. За некоторыми исключе­ниями. Иногда случалось, что посторонние опустошали кассу бензоколонки или магазина. Но местные жители? Никогда.

Однако Бьеркан, как уже отмечалось, была внима­тельным наблюдателем. Во время одного из интервью произошло Несколько событий. Позвонил телефон: ка­кая-то особа потеряла свой кошелек. Ленсманн поручил своему помощнику поехать в ближайшее кафе, коше­лек был найден и возвращен хозяйке. Кошельком вос­пользовался некий молодой человек. Оказалось, что зто ее сын.

Другой эпизод. Поступило сообщение о том, что похищено оружие со склада отрядов местной оборо­ны. Ленсманн тут же сел в свой автомобиль, поехал в горы в том направлении, где находился склад, высоко в горах встретил машину, остановил ее и обнаружил в ней пьяного, как обычно, Оле с оружием, похищенным, чтобы доставить неприятность отцу. Ленсманн отправил Оле домой, а оружие — в более безопасное место. Какой сенсационный случай упустили средства массовой ин­формации! Вертолеты и специальные отряды полиции по борьбе с террористами могли бы быть вовлечены в дело в связи с преступлением века. Теперь это был всего лишь Оле. И старая история о семейных неуря­дицах и ссорах.

Преступление — это не «вещь». Преступление — это понятие, применяемое в определенных социальных ситуациях, когда зто возможно и соответствует инте­ресам одной или нескольких сторон. Мы можем созда­вать преступления созданием систем, которые требуют этого понятия. Мы можем ликвидировать преступления, создавая системы противоположного типа.

Дания — страна сообществ. Не только тех, которые создаются функционерами, но и реальных сообществ, создаваемых простыми гражданами. То, что техниче­ский прогресс разъединяет, человек может собрать вое­дино. Христиания является самым большим сообщест­вом. Она расположена п прекрасном месте, недалеко от центра Копенгагена, которое раньше использовалось военными. После ухода военных его захватили бунта­ри, выселенные из близлен«ащих домов; затем к ним присоединились другие жители трущоб. Число прожи­вающих здесь людей неизвестно: они достаточно дале­ки от системы регистрации и государственной стати­стикн. Но во всяком случае, их больше тысячи, и они занимают несколько больших каменных здавдй и мно­жество деревянных. Уровень их жизни, как правило, чрезвычайно низок. Здесь можно выжить, имея очень мало денег. Одни работают за пределами общины, в Копенгагене, Другие получают какое-то пособие по со­циальному обеспечению. В самой Христиании также есть некоторые возможности добывать себе средства к существованию. Имеется несколько мастерских, ресто­раны, булочная, центр здоровья на базе «народной медицины». Здесь же находится основная сцена одного из наиболее интересных датских театров. Все зто в це­лом напоминает громадный, пародийно-возвышенный спектакль.