Нильс Кристи - Пределы наказания

Однако некоторые из них будут меньше говорить как товарищи и больше действовать как функционеры. Они организуют сообщества для наркоманов. Они на­учились это делать. Если клиент убежит, они постара­ются найти его и вернуть. Если они не смогут его найти, они попросят сделать это полицию. Когда поли­ция вернет беглеца, они будут строго следить за ним, чтобы предупредить новый побег. Но это им надоест. Их друзья требуют внимания; их дети заболели корью; полиция выражает недовольство. Они установят замки. Но замки легко открываются, а побег сам по себе пред­ставляет вызов. Забор становится выше, некоторые из клиентов делают подкоп. Возводится более высокая стена, некоторые из клиентов перелезают через нее. Устанавливаются решетки, кто-то из клиентов преодо­левает их и оказывается по ту сторону стены. Обору­дуются камеры для специального воздействия.

Это напоминает старый фильм. Мы уже череэ все это проходили. Направление, которое воплощает в себе Хассела, может повторить опыт рабочих школ для мо­лодых преступников. Все начиналось как идеалистиче­ское движение, широко открытое для молодых людей, которые действительно заслужили искреннего к себе отношения. В результате того, что учителя были обяза­ны удерживать своих учеников, весьма не расположен­ных к учебе, дело кончилось тем, что эти школы превратились в необычайно суровые тюрьмы с неопре­деленным сроком пребывания в них. Трудно понять, почему социальные работники смогут достичь лучших результатов.

Специальные заведения и учреждения для трудных детей и подростков были созданы в Скандинавии в кон­це прошлого века в результате совпадения интересов юристов-практиков, педагогов и политиков (Т. Дэл, 1978). Это должно было значительно облегчить участь тех, кого следовало контролировать. Персонал должен был состоять из специалистов, набираемых в большин­стве своем из сферы просвещения, здравоохранения и социального обеспечения. Но это никогда не было реа­лизовано. Тогда не было такого количества специали­стов. Однако сейчас они имеются. Они нетерпеливо ждут новых задач, защищенные от воспоминаний о прежних опытах тем, что рассматривают самих себя как товарищей. Мы приходим к системе принудитель­ного потребления, в которой одним из товаров стано­вится социальный контроль, осуществляемый товари­щами-функционерами.

Различные формы контроля над преступностью, по­добно тяжелым волнам, появляются, исчезают и появ­ляются вновь. Быть может, еще выразительнее будет сравнение с маятником. Маятник движется от одной крайней позиции к другой — от классицизма к позити­визму, а затем от неоклассицизма к неопозитивизму. Ни одна из крайних позиций не отличается абсолютной определенностью. Каждая из них таит в себе возмож­ность модификаций. Классицизм и неоклассицизм оза­бочены проблемой равенства, определяемого степенью тяжести совершенного деяния, а не более широким по­нятием справедливости, Ни тот, ни другой не в силах создать механизм контроля над малозначительными преступлениями и отклоняющимся поведением. Пози­тивизм и неопозитивизм дают превосходную основу для контроля над мелкими правонарушениями, а так­же над такими феноменами, как привычный или опас­ный преступник. Недостатки этих подходов становятся заметными в те периоды, когда потребность в такого рода контроле ощущается не особенно остро или когда его потенциальные объекты пользуются поддержкой либо обладают политической силой.

Наступает ли в таком случае спокойная и уравно­вешенная ситуация, когда движение маятника прекра­щается и устанавливается гармония? Это случается, конечно, но не в теории, а на практике и является ре­зультатом сомнительных компромиссов. Всего поне­многу. Немного от равенства, определяемого степенью тяжести совершенных правонарушений; немного от контроля над мелкими правонарушителями, исходяще­го из их предполагаемых потребностей; немного неоп­ределенных приговоров, постановляемых на базе гипо­тезы об опасности преступника. Контроль над преступ­ностью не имеет в основе своей четких принципов. Во всяком случае, не больше, чем контроль над пороком или контроль над международной экономикой. Это во­прос повседневной жизни, разрешаемый посредством компромиссов, достижимых именно в силу неопреде­ленности исходных позиций. Немногие социальные си­стемы смогли бы выжить, если бы участники взаимо­действия полностью понимали друг друга и в полной мере руководствовались провозглашенными основными принципами своих систем.

Одна из причин легкого достижения компромис­сов в рамках системы контроля над преступностью, возможно, состоит в том, что крайние положения маят­ника, в конце копцов, не столь уж различаются между собой. Быть может, между позитивизмом и классицизт мом (равно как между неопозитивизмом и неокласси­цизмом) больше сходства, нежели различий.

Я уже говорил о том, что теория некарательного воздействия и теория общего предупреждения, или удержания, имеют принципиальное сходство. Теперь я хотел бы пойти еще дальше. Я утверждаю, что пози­тивизм и классицизм в том виде, в каком они пред­стают в сфере контроля над преступностью, также об­наруживают некое фундаментальное сходство. Бекка-риа наказывал с определенной целью. Доклад фон Хир-ша устанавливает уровень раздачи боли таким обра­зом, чтобы это предотвратило преступление. В обоих случаях речь идет о равенстве в раздаче боли. Но за этим стоит очевидная цель — контроль над преступно­стью. Неоклассицизм не только активизирован возрож­дением интереса к общему предупреждению. Оба под­хода находятся в гармоническом взаимодействии. Справедливое воздаяние было бы всего лишь пустой фразой, если бы оно не рассматривалось в качестве ре­гулятивного механизма намеренного причинения боли.

Колебания маятника между классицизмом и пози­тивизмом дают действительную картину, когда задача состоит в том, чтобы определить основные и практиче­ски значимые позиции в спорах о контроле над пре­ступностью. Но эти колебания не дают правильного представления, когда речь идет об анализе фундамен­тальных различий в данной области. Сравнение с ма­ятником, к которому я все время прибегаю, раскрывает только одну сторону вопроса. Существует и другая, обычно игнорируемая творцами уголовной политики и отрицаемая — или по меньшей мере неодобряемая — как социологами, так и либерально настроенными по­литическими деятелями. Позвольте мне попытаться приблизить нас к этой альтернативной позиции. Но за­дача зта трудна, и здесь нельзя проявлять торопли­вость.