Сергей Жинкин - Психологические проблемы эффективности права

Эффективность права в целом как социального и духовного регулятора связана с выполнением им своего социального и духовного назначения, с результативностью его воздействия как регулирующей и охранительной, идеологической и воспитательной системы на различные сферы материальной жизни и психики людей. Факторы эффективности конкретной нормы законодательства связаны с ее непосредственным содержанием, характером ее воздействия на те или иные общественные отношения, с ее целями и взаимодействием нормы с комплексом правовых и неправовых факторов (соответствие общественному мнению и традициям, непротиворечивость по отношению к другим нормам, соответствие предмета и метода регулирования, четкая правоприменительная практика и т. д.).

Исследование эффективности права как социально-духовного регулятора, эффективности конкретных норм законодательства и факторов, ее обеспечивающих, неотделимо от изучения личности, ее природы, основополагающих качеств человека, от анализа проблем бытия людей в мире права. В литературе отмечается, что антропологическая ориентация существенно важна для дальнейшего развития правовой науки в XXI веке. Объективными предпосылками всеувеличивающегося значения антропологии права являются: во-первых, возрастающее значение гуманизации правоведения; во-вторых, бытие человека в сфере права и утверждение свободы человека, порождающей свободу генерирования правовых культур, а также бытие «правового человека» в современных правовых системах, в национальных, этнических, религиозных и культурных общностях; в-третьих, развитие институциональных элементов правового государства и гражданского общества (человека, государства, правовой практики); в-четвертых, возрастающая роль развивающихся государств и традиционных правовых систем, характеризующаяся многими самобытными чертами и тенденциями; в-пятых, расширение экономических и культурных, научно-технических и правовых связей между государствами [493]. Представляет интерес мнение о том, что основная проблема учения о государстве и праве, требующая решения на каждом этапе цивилизационного процесса, заключается в том, чтобы найти такую государственно-правовую организацию общества, которая могла бы соединить существование стабильного государства и прочного правопорядка как необходимого условия поступательного развития общества со свободой личности [494].

Следует согласиться с тем, что для юридической науки, «обращенной прежде всего к особой нормативной форме отражения социального бытия, а проще говоря, к праву как совокупности норм, использование выводов и данных антропологических методов особенно важно, ибо оно помогает установить, в какой степени эти нормы способствуют становлению “человека юридического”, а также указывает на “правовое бытие человека”» [495]. Как отмечает В. С. Барулин, в любом обществе, на любом этапе его развития складывается и функционирует определенное представление о человеке, человечности, образе человека. Поскольку в таком образе отражаются достижения, особенности человека, общества, отражаются и воплощаются достижения культуры, постольку он является своего рода шифром, который позволяет понять важнейшие особенности общественного развития [496].

К сожалению, в современном российском обществе и государстве такое представление о человеке является весьма и весьма размытым, подвергается попыткам необоснованной «вестернизации», отрыва от своих духовных и культурных корней. Главная ответственность за это лежит на государстве, его конкретных органах. Формирование и пропаганда наделенного соответствующими духовно-культурными и социально полезными качествами образа человека – важнейшая идеологическая задача государства и интересная форма повышения психологической эффективности норм права.

Право и его эффективность напрямую связаны с природой человека, его жизнедеятельностью. Право как регулятор непосредственным образом вторгается в сферу поведения и поступков человека, определяет объем и характер его свободы, воздействует на пути и способы удовлетворения различных потребностей как отдельными индивидами, так и коллективами людей.

Выше уже отмечалось, что при исследовании эффективности в праве, ее психологических составляющих не следует смешивать эффективность права как духовного феномена и эффективность указаний государства общего характера, составляющих в своей совокупности законодательство. В этом плане представляется, что законодательство как выражение воли государства является лишь формой выражения права, причем формой, не всегда правильно его выражающей. Идеальным в этом плане будет положение, когда нормативные акты являются не только выражением государственной воли, но и формой выражения права, его основополагающих идей и принципов, вписанных в сознание каждого человека. В таком контексте представляет интерес мнение П. М. Рабиновича о том, что «правовым нормам как компонентам общественного сознания свойственно то, что их проявление опосредствуется особыми материальными средствами (преимущественно – естественным языком), доступными восприятию других субъектов. Такие средства объективации рассчитаны на коммуникативный эффект: они призваны связать правотворчество и правовосприятие, приобретая при определенных условиях функцию знаков тех духовных образований законодателя, каковые образуют право. Причем как раз применительно к праву, велениям которого должны быть присущи обнаруживаемость, общезначимость и общеобязательность, такая “материализация” выступает как непреложная закономерность. Объективированность – имманентное свойство права» [497].

Оправданность нормы законодательства в сознании, мировоззрении, идеалах и установках людей является важной психологической основой ее эффективности. Как справедливо отмечается в литературе, государственно-правовое регулирование нуждается в том, чтобы быть понятым в антропогенном, психологическом измерении. Это позволяет сделать попытку выйти из той системы координат, которая ориентирована в основном на техническое совершенство, логическую состоятельность, рационализм официальных государственно-правовых институтов, их соответствие экономическим, политическим и другим социальным интересам [498]. Как в доктрине эффективности права и норм законодательства, так и в государственно-правовой практике должен преодолеваться «техницизм», ориентация на техническое совершенство норм при игнорировании антропологического содержания.