Сергей Жинкин - Психологические проблемы эффективности права

Думается, что одним из критериев эффективности права в целом и норм законодательства может являться то, насколько они обеспечивают приобщенность человека к социальной жизни. Право должно участвовать в духовном развитии человека, в его приобщении к социальной культуре, к национальным и корпоративным культурным традициям.

К сожалению, практика показала, что достижение этой приобщенности может принимать весьма непривлекательные формы. Так, в литературе указывалось, что человек может попытаться обрести единство с миром, подчиняясь отдельной личности, группе, организации. Таким образом он преодолевает изолированность своего индивидуального существования, становясь частью кого-то или чего-то большего, нежели он сам, и испытывает чувство тождественности благодаря приобщению к силе, которой он подчинил себя. Другая возможность преодоления обособленности имеет противоположную направленность: человек может постараться достичь единства с миром при помощи власти над ним, превращая других в часть самого себя, выходя за пределы своего индивидуального существования посредством господства. Он отмечал, что реализация стремления к подчинению (мазохистская тенденция) или стремления к господству (садистская тенденция) никогда не приносит удовлетворения. Этим стремлениям присущ динамизм самодвижения, и, поскольку любая степень подчинения или господства всегда оказывается недостаточной, чтобы дать человеку чувство тождественности и единения, он добивается все большего и большего. Человек, движимый одним из этих стремлений, по существу, становится зависимым от других людей; вместо того, чтобы развивать свою индивидуальность, он попадает в зависимость от тех, кому подчиняется или над кем господствует [676]. Условием всякой психически здоровой жизни является достижение какой-нибудь формы приобщенности. Однако, по мнению Э. Фромма, среди различных форм соотнесенности только продуктивная ее форма – любовь – позволяет человеку обрести единство с ближним и в то же время сохранить свою свободу и целостность [677].

Думается, что проблема выбора форм приобщенности человека к социальной жизни неразрывно связана с проблемами самореализации личности и ее регламентации, эффективности социального, в том числе правового, регулирования. Поэтому государственная политика и деятельность правовой системы должны быть направлены на то, чтобы такая приобщенность принимала конструктивные, социально полезные, подлинно духовные формы.

Обеспечение людям плодотворности существования, социально адекватной самореализованности, воспитание продуктивного отношения к миру, доброжелательности – вот главный путь повышения психологической эффективности права и норм законодательства и главный показатель такой эффективности.

Право должно создать условия для того, чтобы человек мог прожить жизнь с полной отдачей, родиться в полном смысле слова, полностью пробудиться, освободиться от неосуществимых претензий и поверить в свои реальные, хотя и ограниченные, силы. Цель права и главный показатель его эффективности – душевно здоровый человек, то есть тот, кто живет по любви, разуму и вере, кто уважает жизнь – как собственную, так и своего ближнего. Вот такое продуктивное проживание жизни должно если не обеспечивать, то уважать и охранять право.

Еще одно качество, о котором нельзя не упомянуть в связи с нашим исследованием, – стремление к свободе, в том числе свободе выбора, творчества, поведения. Стремление к свободе занимает особое место в ряду сущностных качеств человека. Ведь без нее человек не может практически реализовать намеченные цели, свои способности и вообще развиваться как личность. Потребность в свободе глубоко заложена в человеке, она имманентна любому виду его деятельности, связана с самой сутью природы человека как существа, свободно выбирающего между различными альтернативами. Уклониться от выбора мы в принципе не можем, ибо, отказываясь от одного, мы (хотим того или нет) выбираем другое, отказываясь от другого – выбираем третье, и т. д. Вне выбора альтернатив и целеполагания не может быть и человека, не может быть и его регулятивных систем, в том числе и права.

Право оказывает влияние на выбор человека и на саму постановку альтернативных решений. Поэтому эффективность права находится в зависимости от того, какие альтернативы оно предлагает человеку, какие стимулы предоставляет при выборе того или иного альтернативного варианта, варианта социально значимого поведения. Важно и то, насколько эти альтернативы антропологически, социально и культурно адекватны.

Выбор того или иного варианта зависит от системы ценностей человека, смыслов, ориентиров, стереотипов и т. д. Б. Д. Парыгин говорит о системе индивидуальных значений личности. Под этой системой он подразумевает всю совокупность представлений, впечатлений, символов, ценностных ориентаций и других элементов психического, которые приобретены человеком в результате его собственного, индивидуально-неповторимого жизненного опыта. В сознании индивида элементы общечеловеческого социального опыта, как правило, функционируют не в чистом виде, а в контексте опыта индивидуально-неповторимого [678].

Можно с полной уверенностью утверждать, что не только человек должен сообразовывать свои действия с правом и политикой государства, но и право и политика государства должны соответствовать важнейшим качествам человека или хотя бы учитывать их. Право и государство призваны развивать в человеке то, что Э. Фромм назвал «продуктивной ориентацией»: активную и творческую связь человека со своим ближним, с самим собой и с природой. При этом «в области мышления продуктивная ориентация выражается в разумном постижении мира. В области действий эта ориентация выражается в созидательном труде. В области чувств она проявляется в любви, т. е. в переживании единения с другим человеком, со всеми людьми и природой при условии сохранения чувства собственной целостности и независимости. Продуктивная любовь всегда предполагает целый комплекс отношений: заботу, ответственность, уважение и знание» [679].

В литературе иногда отмечается, что социальная жизнь и культура априори противоречат потребностям человеческой природы: человек, с одной стороны, стоит перед необходимостью выбора между счастьем, основанным на неограниченном удовлетворении своих инстинктов, а с другой – перед безопасностью и достижениями культуры, основывающимися на подавлении инстинктов и, следовательно, способствующими развитию неврозов и прочих форм психических заболеваний. Фрейдовское представление о том, что человеческой природе изначально присуще соперничество (и внеобщественный характер), аналогично тому, которое мы встречаем у многих авторов, указывающих, что черты, присущие человеку современного капиталистического общества, – это его естественные свойства. В этом случае приписываемая человеку на деле ложная сущность (изолированность, асоциальность, жадность и соперничество) придает капитализму видимость именно той системы, которая в полной мере соответствует человеческой природе, и освобождает его тем самым от критики. Таким образом, мы сталкиваемся с существенной деформацией личности в современном обществе, когда эгоистические, антисоциальные по сути качества человека фактически возведены на социальный пьедестал, к которому нужно стремиться и которому нужно поклоняться. В условиях подобной эгоцентристской деформации обеспечение эффективности социальных, в том числе правовых, предписаний, даже в малейшей степени ограничивающих эти качества, становится весьма проблематичным.