Александр Ливергант - Пэлем Гренвилл Вудхаус. О пользе оптимизма

Работа у Вудхауса в «MGM» была, прямо скажем, не пыльная: на службу (то бишь на студию) ходить не надо, с Талбергом отношения – лучше некуда, Вудхаус – желанный гость в особняке Талберга и Нормы Ширер в Санта-Монике. Этот особняк, кстати говоря, смешно и, по всей видимости, вполне достоверно описан в романе «Веселящий газ»:

«Логово Бринксмайеров… оказалось одним из самых впечатляющих поместий в Голливуде. Обширный газон со скульптурой оленя, красочные беседки, увитые побегами бугенвиллеи, за которыми ухаживали три садовника, несколько бассейнов, теннисные корты, столы для пинг-понга и другие симптомы богатства».

Коттедж, где Вудхаус поселился вместе с Леонорой (Этель присоединится к мужу и дочери позже, приедет из Нью-Йорка с очередным китайским мопсом), хотя с особняком мистера Бринксмайера, «кумира американских матерей», его не сравнить, – выше всяких похвал. Перед домом – бассейн, где Плам плещется по три раза на дню: утром, до работы, в середине дня, оторвавшись на полчаса от письменного стола, и перед ужином. Да еще каждую субботу кладет в карман 1700 долларов.

От письменного стола отрывается редко, пишет рассказы, пьесу и роман «На вашем месте», который спустя три года вместе с Болтоном переделает в пьесу «Кто есть кто». Успеха пьеса не имела, да и роман большой оригинальностью не отличается. Героиня, Лидия Бессинджер, теряется в красочной галерее решительных и властных вудхаусовских «хозяек жизни» вроде леди Агаты или леди Констанс. Да и Ленгсли-энд, вустерширская резиденция пятого графа Дройтвичского с озером «в бахроме деревьев» и «бархатной лужайкой» [55] «На вашем месте». Пер. Н. Трауберг. , мало чем отличается от места действия большинства «усадебных» романов писателя. Портретные зарисовки, впрочем, как всегда, хороши:

«Мистер Дж. Дж. Уэзерби из юридической конторы “Полт, Уэзерби, Полт и Полт” озирался в той свойственной юристам манере, которая наводит на мысль, что улики они ищут за гардинами и под пианино… Физически Уэзерби присутствовал, духовно был за сотню миль».

Недостатков в голливудской жизни Вудхауса было, собственно, всего два: во-первых, негде ходить пешком: тротуаров – и тех нет. И, во-вторых, работы, по понятиям Плама, маловато, да и та, что есть, какая-то очень уж непривычная. Непривычен и местный язык, на котором изъясняются киношники: «общий план», «перебивки», «неживой объект», «неподвижная натура», «закадровый голос на монтаже», «натурные работы элементарного уровня». Каждое слово в отдельности известно, а вот вместе…

«Работы ничтожно мало, – жалуется он Маккейлу в письме от 26 июня 1930 года. – Я переделал действующих лиц в графов и дворецких с таким успехом, что, когда поставил точку, было созвано совещание и изменён весь сюжет, главными героями стали герцог и дворецкий. Теперь, стало быть, придется всё переделывать. Работаем ввосьмером. Система следующая: А. придумывает основную идею, В. помогает А. ее осуществить, С. пишет сценарий, D. набрасывает первый вариант диалогов, после чего текст пересылается мне, чтобы я придал ему окончательный блеск. И, в заключение, сценаристы E. и F. переписывают всю историю с начала до конца, и мы вновь принимаемся за работу. Свою часть работы я мог бы выполнить за одно утро, но на “MGM” убеждены, что мне понадобится никак не меньше двух месяцев».

Вудхаус не упоминает, что Талбергу (как было с рассказом «Розали», который Вудхаус должен был переделать в сценарий) уже после начала съемок ничего не стоило работу приостановить – на том основании, что «интерес к мюзиклу повсеместно падает».

К началу следующего, 1931, года падает интерес и к Вудхаусу. Деньги Талберг продолжает платить исправно, а вот работы поубавилось: теперь известного писателя используют, главным образом, как автора «дополнительного диалога» – что бы это ни значило. Вудхаус, понятно, не тужит. И, конечно же, не удивляется; как заметил рассказчик в «Веселящем газе»: «Я пробыл в Голливуде достаточно, чтобы ничему не удивляться». Пишет свое (роман «Большие деньги»), принимает – без большой, правда, охоты – гостей, с приездом Этель их с каждым днем становится всё больше.

«Начинает она с того, что приглашает на ленч одну пару, – жалуется он Маккейлу в апреле 1931 года. – Потом спохватывается: “Нужно позвать еще одну, чтобы первой паре не было скучно”. И число гостей удваивается. В результате у нас обедает весь Голливуд. “А то ведь другие обидятся, если мы их тоже не позовем”, – говорит она. И на ленч приходит человек пятьдесят».

Чувства юмора, стало быть, не теряет, понемногу привыкает к синекуре. Его портрет, и вполне колоритный, набросала в это время близкая подруга Леоноры Морин О’Салливан:

«Большой, приветливый, очень английский, какой-то неуловимый, скорее забавный, чем язвительно остроумный… Так и вижу его: неподвижно, точно тюлень, лежит на спине в бассейне, жмурится на солнце, поглядывает на выступающие из воды пальцы ног и на густо-синее калифорнийское небо. Обдумывает, должно быть, что́ собирается написать».

Кто бы мог подумать, что этот «приветливый, забавный английский тюлень» перед самым отъездом из Калифорнии в интервью «Los Angeles Times» покажет зубы, продемонстрирует «черную неблагодарность». К нему, как говорится, со всей душой, а он…

«За то, что я год бездельничал, мне заплатили 104 000 долларов, – сообщает он интервьюеру. – Ума не приложу, за что. Кинопромышленность меня повергла в смятение… Они были со мной так милы, а я, получается, их обманул… Когда я закончил “Розали”, они от души поблагодарили меня и сказали, что вряд ли воспользуются моей работой – мюзиклы, дескать, ныне не в чести. Чудеса, не правда ли? Если им нужны только громкие имена, то обходятся им эти имена, согласитесь, недешево».

Есть у Вудхауса оценки Голливуда и куда более резкие. Например, в рассказе из голливудской жизни «Кивальщик»:

«Объяснить несведущему, как распределяются обязанности в киноиндустрии, совсем не так просто… Кивальщик чем-то напоминает Подпевалу (Yes-Man), однако на иерархической лестнице стоит ниже. Задача Подпевалы – присутствовать на совещаниях и подпевать. Задача же Кивальщика, что следует из его должности, – кивать. Ответственное лицо высказывает какое-то мнение – и это сигнал Подпевале подпеть. И только после того, как все подпевалы подпели, наступает очередь кивальщиков. Они кивают».

А спустя много лет Вудхаус пошел в своей неблагодарности и язвительности еще дальше:

«Голливуд ужасно влияет на нравственность, – пишет он в «За семьдесят». – Он дышит обманом и лукавством… там наживаются на подлоге».

В том числе и художественном, мог бы он добавить. Кинобоссы требуют от сценаристов переписывать мрачные финалы знаменитых книг. Зритель бы оценил, считают многие из них, если в финале Грета Гарбо, исполняющая роль «Дамы с камелиями», а также Пат (фильм по роману Ремарка «Три товарища», сценарий Ф. Скотта Фицджеральда) останутся живы. Да и невеселый финал «Ромео и Джульетты» стоило бы «по-хорошему» переписать…