Александр Ливергант - Пэлем Гренвилл Вудхаус. О пользе оптимизма

Вудхаус сравнивает «фабрику грёз» с каторжными работами – и это притом, что его работу, пусть и довольно бессмысленную, каторжной никак не назовешь.

После подобного расставания новая встреча с «MGM» представлялась весьма проблематичной – тем более что неожиданно, в расцвете сил и лет умирает симпатизировавший писателю сам Ирвинг Талберг. И тем не менее, Вудхаус проводит в Голливуде еще год, с осени 1936-го по осень 1937-го. Живут теперь Вудхаусы не в центре, на Бенедикт-Кэнион-драйв, как в 1931 году, а «на выселках», высоко над городом, на Анджело-драйв, отчего светская жизнь Вудхаусов, несмотря на все потуги Этель, существенно затруднена.

Однако же теплится. «Жизнь, – как Вудхаус выразился в письме Таунэнду (январь 1937 года), – веду здесь тише некуда», но эта тихая жизнь всё же не ограничивается сочинительством, бассейном (зима – особенно не поплаваешь), гольфом и многочасовыми прогулками в одиночестве и в обществе горячо любимых пекинесов – Мисс Мигалки и совсем еще юного Чудика. Верно, людей вокруг немного (Этель безутешна), но кое-кто всё же есть. Есть подруги Леоноры и, прежде всего, Морин О’Салливан, с ней можно посплетничать о нравах и образе жизни здешних знаменитостей. Есть прославленный композитор Джордж Гершвин, живущий в Беверли-Хиллз. Есть соседи по Анджело-драйв, актеры и такие же страстные крикетисты, как Вудхаус, – Обри Смит и Нельсон Эдди. Имеется и молодой, симпатичный немец Вернер Плак; он пробуется в «Paramount Pictures» на роль первого любовника, пока же промышляет торговлей вином. В жизни Вудхаусов Плаку в самом скором времени предстоит сыграть немаловажную роль.

И, наконец, есть двадцатилетняя Франсес Мейер, секретарь Вудхаусов; Этель наняла ее перепечатывать рукописи мужа, но Вудхаус прекрасно справляется с этим сам, да и никому столь важное дело не доверит. В результате Франсес в доме Вудхаусов используется не по назначению: в качестве водителя, почтальона, консультанта (за неимением Леоноры), да и просто друга дома. Первую половину дня Франсес, как говорится, на подхвате, обязанности исполняет самые разнообразные, вторую же – «работает» членом семьи. После раннего обеда сажает к себе в машину Вудхауса, Мисс Мигалку и Чудика и везет писателя сначала в английскую булочную за пирожными (с возрастом Плам стал сластеной), а на обратном пути – в местную библиотеку обменять книги. По возвращении пьет с хозяевами чай. А порой, по настоянию Плама, который души в ней не чает, остается ужинать.

«Он был очень-очень легкий человек, – вспоминает Франсес уже 90 -летней старухой, в интервью, которое дала в 2002 году. – С ним можно было говорить о чем угодно – не то, что с Этель, с ней бывало трудновато. Он-то всегда был доволен жизнью…»

Так ли уж доволен?

«Мне осточертела здешняя жизнь, – пишет он Таунэнду в марте 1937 года. – Прошлый раз люди были какие-то более привлекательные. Да и ходить здесь особенно некуда. Когда кончаешь роман и наступает перерыв в работе, хочется полной перемены обстановки, – а откуда ей здесь взяться? До Лондона далеко».

Дело, конечно, не в людях. И не в том, что «ходить здесь особенно некуда». Дело в работе; для Вудхауса дело всегда в работе. И в этом смысле второе свидание с Голливудом на удивление повторяет первое. Во-первых, как и шесть лет назад, «MGM» обременяет Вудхауса не слишком: с той сценарной работой, на которую он подрядился и которую ему надлежит выполнить за три месяца, он покончил за три недели. Как и в прошлый раз, его не особенно отрывают от сочинительства и не слишком часто вызывают на студию; Плам и теперь пишет, в основном, свое. Платят ему 6000 долларов в неделю – в три раза больше, чем шесть лет назад. И, как и в прошлый раз, работает он над сценарием всё той же злосчастной «Розали», совместного творчества Гая Болтона и Билла Макгуайра, очередного фаворита Беверли-Хиллз, – котироваться этот «факир на час», впрочем, будет недолго.

Как и в 1931 году, приходится очень точно и скрупулезно выполнять все формальные предписания: кино – не книга, – поучали сценаристов кинобоссы, – диалог не может быть бесконечным, его следует «укладывать», «ужимать», что Вудхаусу, мастеру свободного, искрометного обмена репликами, понравиться никак не могло.

«Вы когда-нибудь работали в кино? – пишет он в январе 1937 года писателю Клоду Хьютону. – Занятие интересное, но я ненавижу “ужимать” диалог, как здесь это принято. Не могу привыкнуть к тому, что в сцене, где действуют двое, диалог должен сводиться к двум-трем строчкам, тогда как в романе он занял бы не одну страницу».

И, как и в прошлый раз, спустя полгода Голливуд в нем разочаровался; «меня потихоньку вытесняют», как выразился Вудхаус в письме Болтону в начале марта 1937 года. И разочаровался не без помощи Макгуайра. Тот переписывал все варианты сценария, которые предлагал Вудхаус, и тем самым давал понять руководству, что автор сценария, в сущности, он, Макгуайр, а никакой не Вудхаус. И руководство отнеслось к сигналу Макгуайра с пониманием. В самом деле, «присылают нам сюда пачками всяких там нью-йоркских борзописцев и английских сочинителей, а своим дороги не дают», как в сердцах высказался один киносценарист из местных в «Веселящем газе». Вудхауса ставят в известность, что Макгуайр со сценарием «Розали» справится сам и что контракт с писателем, который истекает в апреле 1937 года, продлен не будет. «В моих отношениях с “MGM” таится какое-то проклятие», – жалуется Болтону Вудхаус. О каком проклятии идет речь, Вудхаус, собственно, уже написал два года назад всё в том же романе «Веселящий газ»:

«Ах, Голливуд, Голливуд… Блистательный вертеп, полный печалей, где таятся соблазны и застит глаза обманчивая слава, где души корчатся в огненной печи желания, где улицы омыты слезами оскорбленной невинности…»

Отметим, что сии пышные словеса – не авторская речь, инвективу в адрес Голливуда (отчего она вдвое смешнее) произносит в романе… английский дворецкий, из тех, кого могли себе позволить лишь большие люди. «Мелкой сошке (еще одна цитата из того же романа) приходилось довольствоваться японцами и филиппинцами».

Проклятие проклятием, а контракт пока остается в силе, и услугами Вудхауса пользуется не только «MGM». Для «Warner Bros.» он сочиняет комический диалог в очередном фильме про Робин Гуда; фильм не вышел. По заданию «Columbia Pictures» работает над сценарием фильма с участием Грейс Мур; сценарий забракован.

«Я не стою тех денег, которые выбивает из Голливуда мой агент, – пишет Вудхаус Таунэнду 6 мая 1937 года, повторяя, по сути, основную мысль своего памятного интервью 1931 года. – Зарплату мне платят огромную, а картин с моим участием – кот наплакал».