Ефим Курганов - Нелепое в русской литературе: исторический анекдот в текстах писателей

П. А. Вяземский ввел в свою «Старую записную книжку» небольшую коллекцию анекдотов-небылиц, предварив ее следующим рассуждением:

Есть лгуны, которых совестно называть лгунами: они своего рода поэты, и часто в них более воображения, нежели в присяжных поэтах. Возьмем, например, князя Цицианова [114] Вяземский П. А. Старая записная книжка. Л., 1929. С. 111. .

А через сто лет, а именно в 1937 году, отталкиваясь в первую очередь от вышеприведенного рассуждения Вяземского, Владислав Ходасевич свой очерк «О лгунах» начал с обширной справки, посвященной Д. Е. Цицианову. Ходасевич весьма высоко оценил искусство Д. Е. Цицианова и привел несколько его анекдотов-небылиц, извлеченных им из «Старой записной книжки» П. А. Вяземского:

Например, кн. Д. Е. Цицианов, знаменитый враль конца XVIII и начала XIX столетий, великолепен в таком рассказе… [115] Ходасевич Вл. О лгунах // Даугава. 1992. № 1. С. 183.

Наконец, Д. Е. Цицианова и его устное наследие упомянул в своей последней прижизненной книге Ю. М. Лотман, при этом, правда, спутав его с каким-то Михаилом Цициановым:

В пушкинскую эпоху современники хранили память о великих лжецах как о мастерах особого искусства. В начале девятнадцатого века знаменитым, вошедшим в легенды своего времени лжецом был князь Михаил Цицианов [116] Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. С.124–127, 200. .

Да, в пушкинское время Д. Е. Цицианов был истинно знаменит, но потом он был едва ли не начисто забыт. Его наследие так и осталось рассеянным по разным источникам. На протяжении нескольких десятилетий я собирал по крупицам цициановские анекдоты, пытаясь реконструировать устную книгу о «русском Мюнхгаузене», творившуюся с екатерининского по николаевское время – книгу, которую отлично знали А. С. Пушкин, П. А. Вяземский и другие [117] Курганов Е. Я. «Русский Мюнхгаузен». М., 2017. . Должен был знать ее и Гоголь.

Не исключено, что писатель мог слышать и самого Д. Е. Цицианова. Мог он и узнать анекдоты-небылицы «русского Мюнхгаузена» в пересказе П. А. Вяземского, А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, П. А. Плетнева. И наконец, Гоголь несомненно должен был получить весьма обильную информацию о Д. Е. Цицианове от своей ближайшей приятельницы А. О. Смирновой-Россет, которая приходилась Цицианову внучатой племянницей, всячески пропагандировала его устное творчество и сохранила немалое наличие его анекдотов и остроумных высказываний.

Одна из прославленных историй Д. Е. Цицианова была о цветных овцах. Она известна по записи П. И. Бартенева, слышавшего ее от Арк. О. Россета, младшего брата Александры Осиповны:

Он (Д. Е. Цицианов. – Е.К. ) преспокойно уверял своих собеседников, что в Грузии очень выгодно иметь суконную фабрику, так как нет надобности красить пряжу: овцы родятся разноцветными, и при захождении солнца стада этих цветных овец представляют собою прелестную картину [118] Русский архив. 1889. Кн. 2. С. 86. .

Предполагаю и даже уверен, что Гоголь трансформировал этот популярный некогда цициановский анекдот в историю о цветных лошадях и вложил ее в уста Ноздреву, который демонстративно был показан как вдохновенный поэт лжи:

И наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти, и тому подобную чепуху [119] Гоголь Н. В. Собр. соч.: в 9 т. Т. 5. М., 1994. С. 68. .

Хлестаков даже в еще большей степени, чем Ноздрев, ориентирован на традиции и каноны жанра анекдота-небылицы, что, в частности, проявилось и в хлестаковском анекдоте о Пушкине:

А как странно сочиняет Пушкин. Вообразите себе: перед ним стоит в стакане ром, славнейший ром, рублей по сту бутылка, каково только для одного австрийского императора берегут, – и потом уж как начнет писать, так перо только: тр… тр… тр… [120] Гоголь Н. В. Собр. соч.: в 14 т. Т. 4. М., 1951. С. 294.

Попробуем раскрыть этот анекдот и объяснить его происхождение. Такого рода реконструкции мне уже приходилось предпринимать, восстанавливая по упоминаниям в письмах, дневниках, записках современников устные новеллы «русского Мюнхгаузена».

Так, например, Ф. В. Ростопчин писал своему приятелю Д. И. Киселеву:

Московских здесь я вижу Архаровых, соседа моего Цицианова, у которого лошадь 500 верст не кормя [121] Русский архив. 1863. № 12. С. 892. .

Это не пересказ анекдота, а упоминание, цитата финальных его слов. Анекдот этот, видимо, был очень популярен. Во всяком случае, он попал, как удалось мне доказать [122] Курганов Е. Я. Из реального комментария к поэме «Домик в Коломне» //Временник Пушкинской комиссии. 1980. Л., 1983. С. 124–127. , в «Домик в Коломне» А. С. Пушкина:

К Пушкину-то попал, а вот современники этот анекдот так и не удосужились записать. Осталось лишь крайне беглое упоминание в письме Ф. В. Ростопчина.

Текст анекдота можно реконструировать примерно следующим образом: «У меня такая есть лошадь, что скачет 500 верст, не кормя». Собеседник требует объяснения, каким же образом такое может быть. И Цицианов (а он был мастер на всякого рода пуантирующие псевдообъяснения), ничуть не задумавшись, отвечает: «А так… со станции на станцию шажком».

Таким же образом развернут и хлестаковский анекдот о Пушкине: «А как все ж таки странно сочиняет Пушкин!» – «Да почему же странно?» – «Как начнет писать, так перо только скачет: тр… тр… тр…»

Несомненно, эти «тр… тр… тр…» не просто произносились, но и показывались, изображались, сопровождаясь выразительным жестом, что делало рассказываемый анекдот еще более выразительным, убедительным, эффектным. Причем этот жест для Гоголя, который в речи часто прибегал к театрально-комическим эффектам, был крайне важен. Интересно, что в редакции «Ревизора»» 1836 года мотив скачущего пера в его не только звуковом, но и пластическом выражении уже присутствует, хотя и не связывается еще с именем Пушкина. Перо поначалу бешено скачет у чиновника, исполняющего повеление Хлестакова:

– Вы, может быть, думаете, что я принадлежу к тем, которые только переписывают бумаги? О нет, совсем нет! Я только приду и скажу: «Это вот так, это вот так», – а там уже чиновник для письма сию минуту пером: …тр…тр… так это скоро [124] Гоголь Н. В. Собр. соч.: в 9 т. Т. 7. М., 1994. С. 393. .

Не исключено, что Гоголь, вкладывая анекдот-небылицу о Пушкине в уста Хлестакову, припомнил незабываемый цициановский жест из курьерского анекдота о князе Потемкине, заменив только бешено ударяющую по верстовым столбам шпагу на бешено скачущее перо; вот запись этого анекдота, сделанная гоголевской приятельницей А. О. Смирновой-Россет: