Мария Елифёрова - #Панталоныфракжилет

В классической латыни действительно непросто найти слова с греческим -istes/-ista на конце, но такие все же есть – в словах, целиком заимствованных из греческого. Например, sophista – “софист”, то есть представитель философского направления софистики, и citharista “музыкант, играющий на кифаре” (ср. наше гитарист – гитара и есть потомок античной кифары ). Более продуктивным этот суффикс стал в христианскую эпоху, поскольку Новый Завет был написан на греческом, а затем переведен на латынь. Ранние христианские богословы, писавшие на латыни, испытывали большое влияние греческой книжности. Так появилось, например, слово evangelista (“евангелист”), а прозвище Иоанна Крестителя было переведено как Baptista (точнее, оставлено непереведенным с греческого, ведь оно изначально образовано от греческого глагола со значением “купать” – ср. Иван Купала ). К позднему Средневековью эти слова утвердились и в разговорных языках Западной Европы, в первую очередь французском. А вот изучение греческого, как ни странно, надолго заглохло – интерес к этому языку на Западе угас еще до раскола между Римской и Константинопольской церквями в 1054 г.

Но настоящий бум продуктивности суффикса -ist(e) начался в XVI в., в конце эпохи Возрождения, или Ренессанса. К этому времени образованная европейская элита всерьез увлеклась греческим. Необходимо заметить, что, хотя популярная литература описывает Возрождение как воскрешение античной культуры, “Античность” для европейцев на протяжении долгих столетий означала лишь римскую Античность. Франческо Петрарка (1304–1374), которого считают зачинателем ренессансного движения [127] О Петрарке и его роли в ренессансном движении см.: Шайтанов И. О. История зарубежной литературы. Эпоха Возрождения. В 2 т. Т. 1. – М.: Владос, 2001; другое издание: Шайтанов И. О. История зарубежной литературы эпохи Возрождения. – М.: Юрайт, 2016. , греческим почти наверняка не владел, зато в совершенстве читал и писал на классической латыни. Греческую литературу в Европе знали не особенно хорошо и преимущественно в латинских переводах. Все резко изменилось после падения Константинополя, захваченного турками-османами в 1453 г. В Западную Европу хлынул поток византийских беженцев, среди которых было множество представителей отборной интеллектуальной элиты – философов, поэтов, ученых, врачей, инженеров. К началу XVI в. в одной только Венеции проживало около 5000 греков [128] Byrne, Joseph R. The World of Renaissance Italy: A Daily Life Encyclopedia. 2 vols. Santa Barbara, California: ABC–CLIO, 2017. Vol. 1. P. 353. . Теперь было у кого учиться языку, и, конечно, европейцы поспешили познакомиться с тем, о чем знали раньше только понаслышке, – с греческой литературой на языке оригинала, которую привезли с собой “понаехавшие”. В XVI в. знание греческого стало обязательным для всякого, кто претендовал на ученость; его изучали не только университетские профессора, но и придворные щеголи, желавшие блеснуть познаниями в изящной словесности.

Конечно, это увлечение не могло не отразиться на языке. Так, в английском уже в XVI в. суффикс -ist дал множество новообразований, в числе которых humanist (с 1589 г.) и linguist (с 1588 г. [129] Подробно см.: Dressman, Michael R. “The Suffi x-Ist”. ). Но, вероятно, успех суффикса не был бы так велик, если бы не особенности политической и религиозной ситуации в Европе XVI–XVII вв. Это эпоха Реформации, религиозных войн, становления абсолютизма и первых публичных дискуссий о природе государства; она открылась скандальным выступлением Мартина Лютера против католической церкви и завершилась второй английской революцией, после которой был принят Билль о правах. Старый новый суффикс оказался чрезвычайно удобен для характеристики религиозных и политических убеждений – папист ( Papist ), роялист ( Royalist ), кальвинист ( Calvinist ) и т. д.

Нарождающиеся отрасли современной науки и медицины тоже нуждались в новом языке, и им тоже пригодился этот суффикс. Так, в XVIII в. появляется французское слово dentiste (русское дантист отражает как раз французское произношение). Его, по-видимому, изобрел врач Пьер Фошар, опубликовавший в 1728 г. книгу Le Chirurgien Dentiste, ou Traité des Dents (“Хирург-дантист, или Трактат о зубах”). А в 1759 г. впервые отмечен английский вариант – dentist .

Таким образом, уже с XVI в. этот суффикс – как и соответствующий ему -ism(e) – был высокопродуктивен в европейских языках. В русский язык эти суффиксы пришли гораздо позже – в XVIII–XIX вв., через посредство французского. И хотя изначально русский язык заимствовал не суффиксы, а слова типа артист, артиллерист целиком [130] Слово артиллерист известно как минимум со второй трети XVIII в., артист с 1775 г. См.: Словарь русского языка XVIII в. Вып. 1 / Под ред. – С. Г. Бархударова. – Л.: Наука, 1984. – С. 97. , возможности словообразования с их помощью были осознаны очень быстро. Одно из самых ранних слов, возникших таким образом, – декабрист . Его придумали вовсе не составители учебников по истории; оно возникло буквально по горячим следам восстания 14 декабря 1825 г. Во всяком случае, цензор А. В. Никитенко употребляет слово декабристы в своих дневниках еще в 1828 г., а через три десятилетия, в эпоху александровских реформ и смягчения цензуры, это слово уже активно употребляется в печати. И. А. Гончаров во “Фрегате «Паллада»” пишет: “…перебывал у всех декабристов, у Волконских, у Трубецких” (1855) – то есть многие участники событий были на тот момент еще живы, и название декабристы за ними закрепилось.

XX в. с его политическими потрясениями принес новый расцвет русского словообразования на -ист и -изм . На политической арене, помимо уже известных монархистов, анархистов и марксистов , появились октябристы . В литературе возникли символисты, акмеисты, футуристы и даже имажинисты – по аналогии с импрессионистами и кубистами в живописи. Самостоятельно была заново открыта западная традиция использовать суффиксы -изм и -ист в пейоративном значении: как только литературоведы кружка ОПОЯЗ в начале 1920-х гг. заговорили о “формальном методе” в литературоведении, их идейные противники немедленно изобрели бранную кличку формализм , которая вскоре распространилась не только на литературоведение, но и на все, что не нравилось советским идеологам, – подобно тому, как англичане XVI–XIX в. ругали “папизмом” все проявления религиозности, которые были им несимпатичны.

Всплеск подобного словотворчества становится предметом шуток. На карикатуре В. Антоновского, нарисованной в 1917 г., разыгрывается следующий диалог:

– Скажите, вы пианист?

– Нет-с. Я сочувствующий [131] Яичница всмятку, или Несерьезно о серьезном: Над кем и над чем смеялись в России в 1917 году / Сост. А. П. Ненароков и др.; предисл. В. В. Журавлёва. – М.: Российский независимый ин-т социальных и национальных проблем, 1992. – С. 33. .