Дмитрий Быков - Русская литература: страсть и власть

Удивительный этот рассказ раскрывает, пожалуй, Куприна гораздо полнее, чем все его социальные драмы, чем «Поединок», чем «Яма», потому что говорит о главном. Куприн любит заурядного человека, маленького человека. Но как же этого мало! Русская литература маленького человека всю жизнь жалеет, а Куприн понимает, что маленький человек – он сам в перспективе диктатор, он довольно опасен, он человек толпы, он хочет быть чем-то большим. Он всю жизнь мечтает о чем-то большем, немножко по-ницшеански. Поэтому человек для Куприна всегда означает прорыв за свои пределы. И этим он главным образом интересен.

Бесспорно, Куприн – мастер крепкого сюжета, но самое удивительное, что его окружают хорошие люди, и основа человека для Куприна, основа совести – это его профессия. Куприн больше всего на свете любит профессионалов. Больше того, Куприн любит изображать профессионала за работой. Какой бы работой этот профессионал ни занимался, будь то рыбалка в «Листригонах» или авиатор Уточкин; это может быть борец, зубной врач, шарманщик дедушка Лодыжкин и Сережа из «Белого пуделя». И белый пудель тоже профессионал, кстати говоря. Даже в «Яме» Куприн наслаждается не тем, что описывает публичный дом, а тем, что описывает профессионалов за работой, в данном случае профессионалок. И эти профессионалки очень хорошо знают свое дело. Та же Женька-красавица или Тамара – страшная Тамара, женщина-дипломат, которая со всеми умеет договориться, хитрая Тамара, гениальная авантюристка Тамара.

В прелестном совершенно очерке Куприна «Обида (Истинное происшествие)» корпорация одесских воров предлагает корпорации одесских адвокатов силы в борьбе против погромов, а напоследок демонстрируют юристам свое мастерство и блистательно обчищают всех. После демонстрации, естественно, всё возвращают и откланиваются. А потом один из них тащит за ухо младшего воренка: простите, господа, он увлекся. Достает украденный кошелек и публично возвращает. Ну, ничего дурного, ну, увлекся! Профессионал во время работы, господа, он всегда увлекается. И очень по-купрински. Потому что Куприн – тоже фантастически увлекающийся человек, и его увлечение, тот азарт, с которым он пишет, всегда передается читателю, о чем бы Куприн ни писал.

Даже муки творчества выходят у него весело. Ну, например, сидит писатель, которому надо срочно написать пасхальный рассказ, – знаменитый рассказ «Травка». Он сидит, а издатель ждет, стоит у него над душой: ну когда ты уже напишешь? Я не знаю, о чем писать. Ну, давай, посмотрим на окружающие предметы. Лампа, книга, чернильница. Ну, только идиот пишет о том, что его окружает! Ну хорошо, хорошо. Ну, травка, вот в окне травка. Можно же написать прекрасный рассказ! В плену у кавказских племен томится православный, и кавказец на Пасху его отпускает: «Иды… кушай травкам… будет тебе пасхам!»

Вот это упоение, эта радость даже от самой идиотской работы Куприна переполняет, пузырится в нем, как шампанское. И уж на что он бывает грустен, мрачен, сентиментален, но посмотрите, какие удивительно чистые и жизнерадостные вещи Куприн пишет в «Гамбринусе»!

«Гамбринус», мне кажется, вообще лучший его рассказ, потому что писатель определяется не умом, не актуальностью своих мыслей, не свежестью своего взгляда, а прежде всего все-таки изобразительной мощью. У Куприна эта мощь прямо-таки симфоническая. Лучшие его музыкальные страницы – это действительно симфония. Вспомните хотя бы потрясающий финал «Гранатового браслета», в котором, собственно, ничего, кроме этого финала, и нет, вот этот огромный прозаический кусок – рефрен «Да святится имя Твое».

А вот «Гамбринус» – история Сашки-музыканта, маленького еврейского скрипача с обезьяньей мордочкой, хитрого, никогда нигде не учившегося, самоучки, ловкого, великолепно знающего все популярные мелодии. Сашка- музыкант играет в «Гамбринусе», в пивном кабаке в Одессе, уходит на Русско-японскую войну, попадает в плен, умудряется вернуться в «Гамбринус», хотя весь как бы присыпан пеплом, и многое переменилось и в «Гамбринусе», и в нем. А потом во время еврейского погрома его утаскивают в участок и уродуют ему руку. Он возвращается в «Гамбринус» с торчащей, прижатой к боку левой рукой, и все вот эти грубые моряки, которые дико дрались во время исполнения его музыки, люди, мало склонные к сантиментам, замирают, глядя на него: «Сашка, а как же скрипка?» И Сашка, подмигивая им, «Ейн, цвей, дрей!..» – достает из кармана простую глиняную свистульку и начинает на этой свистульке играть любимые песни «Гамбринуса». И финал этот удивительный: «…и казалось… жалкая, наивная свистулька пела… “Ничего! Человека можно искалечить, но искусство все перетерпит и все победит”». Вот эта простейшая, но совершенно жизнеутверждающая и ослепительная мысль звучит у Куприна везде.

Куприн оказался в эмиграции в 1921 году, прожил пятнадцать лет в Париже, прожил мучительно, спиваясь, очень тяжело привыкая к Франции. Францию он не любил, написал там одну по-настоящему прелестную вещь – небольшую повесть «Колесо времени», которую он гордо называл романом. Все же остальное, что он писал там, носит сильный отпечаток вырождающегося таланта. На свое счастье, Куприн успел вернуться. В 1936 году, уже тяжело больной, подал прошение, и его впустили. Куприн вернулся и умер в 1938 году в России, ничего не успев больше написать, но успев сказать фразу, которая выдает Куприна с головой: «Даже цветы на родине пахнут по-иному».

Из всего синего пятитомного собрания сочинений Бунина 1955–1957 годов пятый том был обычно наиболее затрепан, потому что там – «Темные аллеи». Все три раздела этого сборника, в окончательном варианте которого около тридцати рассказов, были для советского читателя окном в мир, прямо скажем, целомудренной, довольно жесткой эротики. В некоторых рассказах, таких как «Зойка и Валерия», – на грани порнографии. Но мне всегда больше нравилась «Руся». Нравилась потому, что действие рассказа происходит у нас на даче. «…На маленькой станции за Подольском» – это, конечно, наше Чепелево, очень узнаваемо по описанию. Знаю я и этот пруд, и это зеленоватое свечение неба, и такой же дачный роман я переживал. Помните, как говорит жена героя: «И, конечно, скучающая дачная девица, которую ты катал по этому болоту». «Только девица была совсем не скучающая», – думает герой.

«Темные аллеи» – последняя книга бунинской новеллистики. Во всяком случае, последний цельный, объединенный в замысел его сборник. «Чистый понедельник» входит в корпус этих текстов, но в синий пятитомник не входил. То ли потому, что считался слишком странным, то ли потому, что был слишком церковным. Видимо, по этой причине этот рассказ включен сегодня в школьную программу. Чем руководствовались составители, я сказать не могу.