Дмитрий Быков - Русская литература: страсть и власть

Второе противоречие, на которое издатель сразу обращает внимание. Камышев не говорит ему, зачем он написал роман. Он говорит: «Ну да, я бывший судебный следователь. Сейчас прожился до копейки. И написал ради гонорара. Никаких других побудительных мотивов у меня нет». При этом издатель обращает внимание на его по последней моде костюм, перстень и брелок. Один этот брелок стоит больше, чем все, что находится в комнате издателя. Камышев, бывший судебный следователь, не позаботился даже о том, чтобы создать сколько-нибудь приличную легенду. Когда он говорит о гонораре, словно тень пробегает по его лицу. Он ведет себя как человек, совершенно не умеющий лгать. И лгать ему, замечает издатель, приходилось, видимо, нечасто. Это замечание должно сильно подкосить наше доверие к главной версии повести, к тому, что Камышев убил.

Более того, есть еще одно замечание, которое, как всякая деталь в детективе, – а у Чехова работает всё, – должно насторожить читателя, и настораживает. Издатель произносит:

Каштановые волосы и борода густы и мягки, как шелк. Говорят, что мягкие волосы служат признаком мягкой, нежной, «шелковой» души… Преступники и злые, упрямые характеры имеют, в большинстве случаев, жесткие волосы.

И надо сказать, эта доброта и правдивость Камышева бросаются в глаза. Когда Ольга говорит ему, что ей нужны деньги, что она любит богатство, при всем ее очаровании Камышева всякий раз настораживают эти слова. И убивает он ее якобы из-за того, что она ему предложила план: она выйдет замуж за графа и при этом будет спокойно изменять ему с Камышевым. Вот после этого «Я схватил маленькое, гаденькое существо за плечо и бросил его оземь, как бросают мячик».

Что нам важно в «Драме на охоте», когда мы рассматриваем собственно сюжет? Восходит он, и на это сам Чехов ссылается, к роману Альфонса Доде 1874 года «Фромон младший и Рислер старший». История, к которой мы будем возвращаться, потому что Урбенин как раз и назван Рислером: «Он, как Рислер-старший в романе Альфонса Доде, сияя и потирая от удовольствия руки, глядел на свою молодую жену…» Роман этот широко известен, это одна из самых известных книжек Доде дотартаренского периода, такая жестокая, слюняво-кровавая мелодрама.

У Чехова история довольно проста: есть старый влюбленный в Оленьку Скворцову управляющий графа Карнеева. Фамилия его Урбенин, что, конечно, отсылает нас к самому известному женоубийце русской литературы – к Арбенину из лермонтовского «Маскарада». Урбенин нарисован самыми отталкивающими красками, самыми неприятными. Это вам не Марков Леонид с внешностью классического старого льва, как он сыгран в «Ласковом и нежном звере» Лотяну. У чеховского Урбенина огромные оттопыренные уши, которые видны сзади, при этом еще подчеркиваются его жирненький затылок и потные руки. Он пьет. А пьет потому, что влюблен в Оленьку и боится ей об этом сказать. А он пить-то не умеет. Вот перед ним граф, который пить умеет. Собственно, не умеет ничего другого. А этот несчастный Урбенин – он даже от рюмки хересу краснеет и потеет, эта деталь – рюмка хересу – Чеховым все время подчеркивается.

Понятно, почему он нарисован таким отталкивающим: люди, как мы помним из Толстого, не любят обиженных ими, а наш герой подставил Урбенина под убийство. Но совершил Урбенин убийство или нет – мы не знаем. И об этом тоже надо помнить. Опущена завеса.

Дальше есть типичная чеховская героиня. Почему типичная?

Женщины Чехова делятся в общем на три категории.

Это немногочисленный отряд ангелов. Ангелов, похожих на трех сестер. Хотя и эти три сестры довольно забавны.

Это дуры, или душечки, условно говоря.

Это хищницы. Хищницы, подобные Полозовой из «Вешних вод» Тургенева. И вот Ольга – это серьезнейший вклад Чехова в развенчание образа демонической женщины.

Ольга мечется между тремя мужчинами, а если бы было больше, то было бы и больше. Помните, как говорит Билибин про Элен Курагину: «Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время». Ольга, раскрывающаяся нам постепенно, послойно, в лучших стайроновских традициях, – бездонная низость. Постепенно совлекаются покровы, и мы видим всё более и более наглое чудовище.

Сначала мы видим очаровательную дуру, которая, вбегая в красном платье, поет, что очень важно, высоким, визжащим сопрано, поет, естественно, «Люблю грозу в начале мая…», потому что в начале мая в грозу все и происходит. Потом признается, что боится грозы:

Гроза убила у меня мою мать… В газетах даже писали об этом… Моя мать шла по полю и плакала… Ей очень горько жилось на этом свете… Бог сжалился над ней и убил со своим небесным электричеством. <���…> Мать моя теперь в раю.

Потом сообщает герою:

Мне кажется, что и меня убьет гроза когда-нибудь и что и я буду в раю… <���…> Мне вот как хотелось бы умереть. Одеться в самое дорогое, модное платье, какое я на днях видела на здешней богачке, помещице Шеффер, надеть на руки браслеты… Потом стать на самый верх Каменной Могилы и дать себя убить молнии так, чтобы все люди видели… Страшный гром, знаете, и конец…

«А в обыкновенном платье вы не хотите умирать?» – усмехается Камышев, который уж влюблен, хотя старательно скрывает, и потому ведет разговор в довольно сальном тоне: «Ваше теперешнее платье лучше всяких модных и дорогих платьев… Оно идет к вам. В нем вы похожи на красный цветок зеленого леса». «Нет, это неправда! – наивно вздохнула Оленька. – Это платье дешевое, не может быть оно хорошим». Для нее ценность вещи определяется всегда в рублях, всегда конкретно. И тут уже мы начинаем замечать, что не так все хорошо у этой простушки. Потом Камышев узнаёт, что она ответила Урбенину согласием, деньги якобы нужны ей на лечение отца. Камышев говорит: «Сколько вам нужно на лечение отца? Возьмите у меня! Сто?.. двести?.. тысячу?» – «Зато ведь он меня любит… Его любовь надежная», – говорит Оля, невинно надувая губки. При этом (вот это редкая для Чехова прямая эротическая деталь) Камышев представляет себе, как старческие руки Урбенина, жесткие руки, будут «царапать молодое, только что еще начавшее жить женское тело». Вот замечательная фраза!

В Ольге тоже есть противоречие, которое бросается в глаза. Это ее детское, по-детски миловидное, еще подростковое лицо и на редкость развитые формы, что замечает граф Карнеев. Вся ее детскость и наивность – хорошо просчитанная маска. Это именно хорошо развитые формы. Правда, начисто лишенные какого-то человеческого содержания.

Муж быстро ей надоедает, естественно. И она бежит к графу, причем явно врет (мы, во всяком случае, думаем, что врет), что Урбенин ее бил. При этом она постоянно закатывает графу истерики, потому что она и графа не любит, а любит нашего следователя. Камышев уже все про нее понял и, проведя с нею десять минут в беседке (понятно, чем они занимаются), дает ей четвертной билет: «Это я плачу тебе за сегодняшнюю любовь», – цинично говорит Камышев. Но поскольку Оленька очень глупа и не знает, что такое «продажная женщина», вместо того чтобы оскорбиться, она четвертной берет. Это можно объяснить ее невинностью, как объясняет Камышев. Можно – тупостью. А можно – жадностью, что, пожалуй, оптимальное объяснение.