Самуил Лурье - Полное собрание рецензий [litres]

…Почему, погибая от голодного поноса, люди приходили гадить именно на книги? Пока я жив, я буду возвращаться к вопросу, пытаясь понять, что же именно они ненавидели в этих книгах? Может быть, старорежимный их вид, олицетворяющий для какого-то полубезумного от голода пролетария ненавистный ему царский строй? Или, наоборот, символ знаний, приведших к революции, а она, мол, к этой войне, блокаде и голоду? И тогда, мол, пусть будут прокляты эти знания… Или так просто, так впрямую выразилась ненависть к интеллигенции? И к книге как символу ее…

Пока буду жив, этот вопрос будет стоять передо мной».

Много же нужно кротости – а то и доблести, – чтобы с такой проблемой в голове заниматься – до последнего вздоха – возлюбленными драгоценными пустяками – вещицами госмузеев, рукописями госархивов, имуществом призраков. Чтобы, значит, ежедневно доказывать себе и другим: история, при всех ее мерзостях, имеет содержание, достойное человека; заключает в себе некоторые свидетельства в его пользу; вот если их не останется, тогда прощай, надежда, тогда всему конец.

Собственно говоря, сам В. М. был таким живым свидетельством, таким ходячим доказательством. Но в этой книге множество и других. Какие лица, какие случаи!

Закрыть ее и взглянуть нечаянно в телевизор – расхохочешься. Или вздрогнешь.

О. В. Будницкий. Российские евреи между красными и белыми (1917–1920)

М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005.

Не представляю, сколько надо человеко-лет, чтобы написать такую книжку. А для этого переворошить сорок архивных фондов – в России, в Америке, в Англии, во Франции. Хотя бы только перелистать комплекты тридцати пяти газет и дюжину энциклопедий. С полтысячи весьма специальных книг на разных языках. Собирая факты, факты, факты. Цифры, цифры, цифры.

Как будто цифры, взятые из документов, убедительнее цифр, взятых из воздуха или с потолка. Как будто факты, подтвержденные историческими источниками, ценятся выше предположений, разделяемых всеми. О, тщета!

Главное – автор словно не разобрался, с кем говорит. По существу, его работа – не что иное, как лечебное пособие для страдающих умственной недостаточностью в ее наиболее распространенной форме. Но мозговое вещество этих несчастных не в силах справиться с его текстом. Почему издательство и сочло достаточным тираж в тысячу (1000) экземпляров – пускай, дескать, хоть нормальные раскупят себе на память. Однако нормальный человек и сам, без монографий, осознает тот фундаментальный факт, что люди – не муравьи; что они различаются между собой, обладают индивидуальными характерами; что, соответственно, и ведут себя по-разному, какая бы ни стояла на дворе историческая погода.

Нормальному не нужно уравнений с процентофамилиями, чтобы догадаться, что, например, евреи (равно как татары, мордва, грузины, украинцы или русские) во время революции, во время Гражданской войны (равно как в любые другие времена) вели себя – кто как.

Одни (поначалу, кстати, – ничтожное меньшинство) поддержали большевиков, другие выступили против. Одни пошли в Красную Армию, другие – в Белую. Очень многие (из обеспеченных и образованных – чуть ли не все) уехали за границу. Очень многие остались где были и наравне с прочим населением бывшей империи терпели все, что полагается людям, посетившим сей мир в его роковые минуты. Многие погибли. Смерть некоторых была особенно страшна.

Вот, собственно, и весь расклад. Нормальный человек не будет особенно потрясен, убедившись, что и по документам выходит так же, и статистика не против.

Хотя, скажем, лично я, например, понятия не имел обо всех этих евреях-офицерах в Добровольческой армии, о том, как их унижали, вообще – о жалкой их участи.

Впрочем, сведений, ранее не известных (отнюдь не только мне), в книге О. В. Будницкого бездна. Это, как говорится, классический труд, проливающий новый свет на историю Гражданской войны в России. Ценное приобретение для университетских библиотек всех стран.

Однако же по-настоящему поражает факт лишь один – что империя (в которой, считается, имелась культура и чуть ли не цвела) смогла противопоставить революции только антисемитизм. Буквально ничего другого. Как единственную всеобъемлющую, всех объединяющую мировоззренческую концепцию. Как всенародный самодельный чертеж вселенной.

«Как мы все ошибались относительно определения умственного возраста России, – писал, оказывается, в эмиграции Ф. Родичев, старый, почтенный кадет. – Если иные не ошибались насчет русского крестьянства, живущего умом средних веков… то относительно верхов ошибались все… Это среда жидоедства, так же как среда веры в масонский заговор, в колдунов, кончину мира, черта с рогами или без рогов… Антисемитизм верхов, так же как и низов, имеет одни и те же корни – темноту непонимания, силу темных страстей и зоологических инстинктов, неспособность критического анализа».

То есть империю – а потом и свободу – погубил некий синдром умственного иммунодефицита. Передающийся из поколения в поколение, из края в край путем не половым.

А наука тут ни при чем. Наука тут бессильна.

Сергей Минаев. ДУХLESS: Повесть о ненастоящем человеке

М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006.

Самая, говорят, модная нынче книжка. Покупают, как никакую другую. Хотел бы я знать – зачем. Неужели – читать? Это не так-то легко.

Не то чтобы автор был бесталанный – сюжет хромает, и слог плоскостоп, однако энергия какой-то настоящей обиды все превозмогает. Но это, видите ли, памфлет, словесность обличительная. Против сгнившего уже, оказывается, капитализма – от имени растленного им поколения.

Тут придется пережить бесконечную цитату.

«Половины этого города просто не существует. По моему мнению, пространство внутри Садового Кольца вечерами превращается в некое подобие компьютерной игрушки, населенной людьми-пустышками. Когда-то они были нормальными людьми, у них были мечты, „души прекрасные порывы“, проблемы и жизненные заботы. Но затем, в какой-то момент, они поняли, что легче превратиться в персонажей гламурных журналов, героев и героинь танцпола, фей подиума и ресторанных рыцарей ножа и тарелки. Превратить свою жизнь в атмосферу круглосуточной вечеринки и стать теми самыми рекламируемыми на всех углах „ночными жителями“…»

Нет, остановимся на секунду. Что-то я не врубаюсь – а вы? Как это – легче превратиться в персонажа гламурных журналов и рыцаря тарелки? Легче, чем что? И в какой такой момент понимаешь это? Подскажите, прошу. Я, например, тарелке не враг, но что-то никто ее не приносит. И, соответственно, не требует в уплату никаких порывов. У нас в провинции это вообще не валюта. Ладно, разберемся. Остановились на каких-то «ночных жителях».