Оксана Разумовская - По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов

Пер. Б. Рогова.

Пер. Б. Неделина.

Пер. Р. Облонской.

Пер. Б. Хинкиса.

Пародии на готическую литературу стали возникать еще в период ее максимальной популярности, ведущей к кризису творческого перепроизводства: обилие подражательных и слабых образцов готического романа и свойственное им тиражирование жанровых шаблонов и клише вызывали предсказуемую сатирическую реакцию. Одним из самых известных примеров пародийного отклика на засилье литературной готики был роман Джейн Остин «Нортенгерское аббатство». Если говорить шире, высмеивание пугающего как способ разрушить его власть над психикой человека было приемом не менее древним, чем сама словесность.

В сущности, острый ум и аналитические способности Дюпена не отменяют его «неудержимого жара и свежести воображения» при «утрате природной энергии» и «равнодушии к приманкам жизни». В сочетании с обостренной социофобией героя, его болезненной любовью к ночи, принимающей странные формы, и другими причудами, эти противоречия указывают на глубокий внутренний разлад в душе, а возможно, и в психике героя, что делает его лишь оригинальной вариацией типичного для рассказов По безумца, мономаньяка, хоть и с положительным знаком. Рассказчик-резонер, друг и наперсник героя, не исключает подобного вывода:

«Если бы наш образ жизни в этой обители стал известен миру, нас сочли бы маньяками, хоть и безобидными маньяками. Наше уединение было полным. Мы никого не хотели видеть. Мы жили только в себе и для себя… Одной из фантастических причуд моего друга – ибо как еще это назвать? – была влюбленность в ночь, в ее особое очарование. Темноликая богиня то и дело покидала нас, и, чтобы не лишаться ее милостей, мы прибегали к бутафории: при первом проблеске зари захлопывали тяжелые ставни старого дома и зажигали два-три светильника, которые, курясь благовониями, изливали тусклое, призрачное сияние. В их бледном свете мы предавались грезам, читали, писали, беседовали, пока звон часов не возвещал нам приход истинной Тьмы….Мне чудилась в нем какая-то холодность и отрешенность; пустой, ничего не выражающий взгляд его был устремлен куда-то вдаль, а голос, сочный тенор, срывался на фальцет и звучал бы раздраженно, если бы не четкая дикция и спокойный тон. Наблюдая его в эти минуты, я часто вспоминал старинное учение о двойственности души и забавлялся мыслью о двух Дюпенах: созидающем и расчленяющем. Описанные черты моего приятеля-француза были только следствием перевозбужденного, а может быть, и больного ума». Пер. Р. Гальпериной.

Другой перевод – «Заживо погребенные».

Что иллюстрируют рассказы «Mellona Tauta», «История с воздушным шаром», «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», «Разговор с мумией».

По Э. «Заживо погребенные» / Пер. Б. Хинкиса.

Некоторые критики активно против них выступали; так, один из главных «гонителей» Лавкрафта, выдающийся литературовед и писатель Эдмунд Уилсон, современник писателя, с прискорбием констатировал: «Тот факт, что его многословный и непримечательный стиль сравнивается со стилем По, является одним из множества печальных признаков того, что писательству уже почти никто не уделяет должного внимания…». Аналогичным образом крупнейший критик XX столетия Гарольд Блум возмущался попытками поклонников Стивена Кинга возвести его фигуру на уровень Эдгара По. Факт присуждения Кингу Национальной книжной премии США Блум охарактеризовал как признак «шокирующего процесса культурной деградации страны»: «Раньше я характеризовал Кинга как автора грошовых ужасов, но, возможно, я был слишком добр. Его работы не имеют ничего общего с Эдгаром Алланом По. Он неадекватен, как и все его творчество» (Dumbing Down American Readers // The Boston Globe. 24.09.2003).

Невозможно удержаться от включения в эту компанию и Стивена Кинга, отец которого тоже бросил жену и двоих сыновей, когда будущему писателю было около двух лет.

И в этом Кинг повторил судьбу своих литературных учителей: из-за бесконечных болезней он часто пропускал школу, ему даже пришлось остаться на второй год. Вынужденные «каникулы» мальчик заполнял чтением комиксов, научной фантастики и «грошовых ужасов». Впрочем, ему удалось впоследствии догнать своих сверстников и даже получить степень бакалавра.

Возможно, именно невежество в некоторых вопросах привело к таким аберрациям в мировоззрении писателя, как военный шовинизм, расизм и национализм, – он просто не вполне представлял те явления, о которых судил так уверенно и непримиримо.

Кинг в юности тоже выражал желание принять участие в войне во Вьетнаме в качестве добровольца, но мать будущего писателя сумела его отговорить: «Стивен, не будь идиотом, – сказала она. – С твоими глазами тебя первого подстрелят. Мертвым ты ничего не напишешь» (Кинг С. Как писать книги).

Невеста разорвала скоропалительную помолвку, узнав, что жених не сдержал данного ей обещания навсегда отказаться от пагубного пристрастия к алкоголю. Мать и друзья поэтессы тоже оказывали давление на влюбленных, стремясь не допустить необдуманного союза.

Обе невесты были на шесть-семь лет старше своих избранников.

К примеру, бесстрашный Харли Уоррен и опасливый Рэндольф Картер из рассказа «Показания Рэндрльфа Картера».

Некоторые биографы считают, что в жизни писателя женщин было не мало, а, наоборот, слишком много: мать, две тетушки, продолжавшие опекать племянника после смерти сестры, Соня Грин, которая, в сущности, содержала лишенного практической «жилки» мужа, так что в своем вымышленном мире Лавкрафт предпочитал игнорировать их существование. Единственные запоминающиеся женские фигуры из всего лавкрафтовского наследия – колдунья-альбиноска Лавиния из «Данвичского кошмара», ставшая матерью чудовищных отпрысков Иог-Сотота, и старая ведьма Кезия Мейсон, сбежавшая из тюрьмы во время салемского процесса и являющаяся герою рассказа «Сны в ведьмином доме».

За исключением, возможно, пародийного образа писательницы Психеи Зенобии из рассказа «Трагическое положение», но и здесь острие сатиры направлено, в первую очередь, на бездарных авторов «сенсационных» мистических историй, в большом количестве публиковавшихся в американских журналах, и на сами эти журналы, с которыми По периодически приходилось сотрудничать.