Оксана Разумовская - По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов

«Частично существо это было несомненно человекоподобным, руки и голова были очень похожи на человеческие, козлиное лицо без подбородка носило отпечаток семьи Уотли. Однако торс и нижняя часть тела были загадочными с точки зрения тератологии, ибо, по всей видимости, лишь одежда позволяла существу передвигаться по земле без ущерба для его нижних конечностей. Выше пояса оно было полуантропоморфным, хотя его грудь, куда все еще впивались когти настороженного пса, была покрыта сетчатой кожей, наподобие крокодиловой. Спина пестрела желтыми и черными пятнами, напоминая чешую некоторых змей. Ниже пояса, однако, дело обстояло хуже, поскольку тут всякое сходство с человеческим заканчивалось и начиналась область полнейшей фантазии. Кожа была покрыта густой черной шерстью, а из области живота мягко свисали длинные зеленовато-серые щупальца с красными ртами-присосками. На каждом из бедер, глубоко погруженные в розоватые реснитчатые орбиты, располагались некие подобия глаз; на месте хвоста у существа имелся своего рода хобот, составленный из пурпурных колечек, по всем признакам представлявший собой недоразвитый рот…» Пер. Л. Володарской.

Лавкрафт Г. Ф. Дагон / Пер. Л. Володарской.

Лавкрафт Г. Ф. Показания Рэндольфа Картера / Пер. О. Мичковского.

Лавкрафт Г. Ф. Праздник / Пер. Л. Володарской.

Сам Лавкрафт анализирует этот феномен в рассказе с красноречивым программным названием «Неименуемое»: «если взглянуть на проблему с эстетической стороны и вспомнить, какие гротескные, искаженные формы принимают духовные эманации, или призраки, человеческих существ, то нельзя не согласиться, что вряд ли удается добиться связного и членораздельного описания и выражения в случаях, когда мы имеем дело с такой бесформенной парообразной мерзостью, как дух злобной, уродливой бестии, само существование которой уже есть страшное кощунство по отношению к природе. Эта чудовищная химера, порожденная мертвым мозгом дьявольской помеси зверя и человека – не представляет ли она нам во всей неприглядной наготе все подлинно, все откровенно неименуемое?» Пер. О. Мичковского.

Лавкрафт Г. Ф. Зов Ктулху / Пер. Е. Любимовой.

Лавкрафт Г. Ф. Дагон.

Лавкрафт Г. Ф. Храм / Пер. Б. Дорогокупли.

Лавкрафт Г. Ф. Зов Ктулху.

«Местами какой-нибудь утес вздымал свою смелую голову над лесом и облаками, носившимися на полугоре; местами у самого края воды возвышалась отвесная каменная стена, а над нею лиственница простирала свои гигантские руки, обожженные молнией или покрытые роскошной листвой» (Рэдклиф А. Удольфские тайны).

Пер. Г. Злобина.

Трудно не соотнести этот страх с монологом обезумевшего героя, которому довелось увидеть Дагона: «Без содрогания я не могу даже думать о море, так как вспоминаю безымянных существ, которые, возможно, в это время ползают и барахтаются в вязком болоте… Я вижу день, когда они восстанут из глубин и утащат в своих вонючих когтях остатки хилого, изможденного войной человечества. Я вижу в снах тот день, когда земля утонет, а черное дно океана и адское подземелье окажется наверху» («Дагон»). О том же, но более поэтично: «в величественном облике океана мы будем всегда ощущать недосказанность, как будто нечто огромное и недоступное нашему восприятию затаилось где-то во Вселенной, дверью в которую служит исполненный великих тайн океан. Хитроумно сплетенная паутина его рифов и водорослей… как будто намекает на присутствие какого-то огромного неведомого существа, которое, кажется, вот-вот восстанет из древних седых пучин и неспешно двинется на берег….Наступит время, когда океан, эта громадная водная пустыня, праматерь всего живого, захватит все ипостаси существующей на суше жизни в свои пучины» (Лавкрафт Г. Ф. Ночной океан / Пер. Е. Мусихина).

Лавкрафт Г. Ф. Зов Ктулху.

Лавкрафт Г. Ф. Шепчущий во тьме / Пер. Е. Любимовой.

Лавкрафт Г. Ф. Единственный наследник / Пер. Е. Мусихина.

Это очень экспрессивно подчеркивает Мишель Уэльбек в своем эссе «Г. Ф. Лавкрафт. Против человечества. Против прогресса»: «Смерть его героев не имеет никакого смысла. Она не приносит никакого успокоения. Она отнюдь не позволяет завершить повесть. Неумолимо ГФЛ уничтожает своих персонажей, не подсказывая мысли ни о чем другом, как о расчленении марионетки. Безразличный к этим плачевным перипетиям, космический страх продолжает расти». Пер. И. Вайсбург.

«Показания Рэндольфа Картера», «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», «Серебряный ключ», «Брата серебряного ключа», «Неименуемое».

Адрес своего дома в Провиденсе – Барнз-стрит, 10 – писатель указал как адрес одного из персонажей в рассказе «Случай Чарльза Декстера Барда», события которого происходят в Провиденсе.

При жизни писателя его произведения не публиковались нигде, кроме бульварных журналов, специализирующихся на «грошовых» ужасах.

Центральным образом рассказа «Давилка» («Mangleo)) является фабричный каток для выжимания белья, в который вселяется злой дух.

В рассказе «Серая дрянь» один из персонажей выпивает зараженное неизвестными бактериями пиво и начинает мутировать в чудовищное и злобное существо непонятной природы.

Пара старых кроссовок в кабинке офисного туалета, привлекшая внимание героя, приводит его к раскрытию преступления, которое совершил его босс: обувь принадлежала убитому им наркоторговцу, чей призрак явился герою (рассказ «Кроссовки»).

Пер. Б. И. Малахова.

В этой связи трудно игнорировать эпизод из биографии самого Кинга, связанный с дорожной аварией в 1999 году, когда писателя сбила машина, отправив его на много месяцев на больничную койку.

Эти же страхи распространяются в творчестве Кинга и на живую природу, составляя основу проблематики в романах «Куджо», «Кладбище домашних животных», ряде рассказов, например, «Ночная смена», «Кот из ада», «Сезон дождей»). Не только фауна, но и флора, и шире – стихия дикой природы – у Кинга может представлять угрозу, потому что является потенциальным вместилищем таинственных и враждебных сил (рассказы «Плот», «Дети кукурузы», «В высокой траве», «Девочка, которая любила Тома Гордона» и другие).