Алексей Кривоносов - Слово и мысль

Язык, по Панфилову, оказывает влияние на мышление, познание, культуру. Но это не «влияние» языка на мышление, а само мышление, в котором языковые знаки выполняют структурную роль и, следовательно, мышление не может «влиять» само на себя. Ведь в знаках и, следовательно, в языке взаимодействуют четыре структурных уровня — внешняя материя знака (1), её идеальный образ в мозгу как фонема (2), идеальный образ как понятие (3) реального внешнего предмета (4). Языковые знаки здесь, по теории Панфилова, наделены функцией мозга, хотя знаки, как я показал во многих разделах, — лишь материальные метки, служащие опорой, инструментом мышления. Знаки лишь связаны с мыслью, но только ассоциативно и условно. Хотя именно через материальные знаки мы передаём наши знания от поколения к поколению, тем не менее эти знания — не в передаваемых чернильных знаках и в типографских красках, а в сознании людей разных поколений.

Понимание материальных знаков языка как относительного самостоятельного феномена по отношению к мышлению есть следствие того, что язык образует систему и структуру, развивающихся по своим собственным законам. Значит для познания процесса мышления, далее пишет Филин, надо знать устройство языка и его историю. Вся история языкознания — это описание структуры и истории развития этой мыслительной структуры. [Филин 1982:27 — 28].

Исследователи игнорируют то, что язык — не только материальные знаки, но и их идеальные образы, хранящиеся в сознании. Язык для них — это только материя звуков и букв. Язык для них, с другой стороны, — или самостоятельный орган мышления, или относительно самостоятельный. Однако язык есть, прежде всего, система идеальных образов материальных знаков, находящихся в сознании. Но так как языковые знаки — это материальное вне мозга (1), и их идеальное (фонемы) — в мозгу (2), внешние материальные предметы — вне мозга человека (4), а их идеальные образы (понятия) — в мозгу (3), то язык, в его любом понимании, не может быть ни относительно самостоятельным, ни полностью самостоятельным, ибо языковые знаки — интеллектуальная собственность мозга. А сам язык, — как система четырёхуровневых знаков, — есть само мышление, за исключением материи знаков и материи реальных предметов (уровни 1 и 4), но и без них язык как средство познания и коммуникации не существует.

Языковая материя для мышления — лишь случайные, условные знаки, избранные мозгом для нужд выражения соответствующих мыслей вовне мозга. Однако без них мышления не существует. Можно сказать, что мышление влияет на язык, 1) потому что без мышления нет языка, и материальные знаки, как холопы, ждут от мышления приказа, чтобы исполнить желания мозга, и указать ассоциативно на то понятие, которое необходимо мозгу; 2) потому что без языковых знаков мышление — слепое и глухое я не сможет свою мысль ни сформулировать, ни «передать» её другому мозгу; 3) влияние языковых материальных знаков проявляется также в том, что не будь знаков, не было бы и человека с его мышлением.

Языковые знаки и мышление — это связь двух, казалось бы, непересекающихся сфер человеческой психики: нематериальной, т.е. духовной, идеальной мысли человека и физического явления, области чувственного восприятия, — звучащей или записанной речи. Материальное, т.е. речь может быть измерена физическими приборами, записана, воспроизведена. А психические феномены (мысль, эмоции, впечатления) относятся к другой категории явлений, не обладающих протяжённостью и иными физическими признаками, не поддающимися измерению физическими способами. Вот это идеальное, т.е. мысль, как считают многие лингвисты, якобы закрепляется в материи речи.

Итак, некоторые языковеды считают, что взаимодействие языка и мышления — это взаимодействие материи знака и идеального в знаке. Существует мнение, что слово не только материально, но и идеально, т.е. само обладает способностью к абстракции, познанию, обобщению. Другие лингвисты полагают, что идеальная сторона языковой единицы, хотя и содержится в самом слове, но есть продукт мозга, т.е. его физиологических, материальных процессов.

Чтобы верно понять сущность языка, считают некоторые лингвисты, надо понимать его не как средство выражать уже готовую мысль, а как средство создавать её, выстраивать последовательные ряды её движения. Язык есть не отражение уже сложившегося в человеке понимания мира, а именно средство формирования и формулирования туманной мысли, средство постижения мира, чтобы придать ей внутри самой себя чёткие очертания и тем самым стать внешне выраженным, осязаемым и воспринимаемым и другими людьми.

Так как язык и мышление есть единство биологического и социального, то оба эти феномены образуют две нерасторжимые стороны своего функционирования — в виде материального знака и его идеального образа. В этих динамических объектах (биологическом и социальном), реализованы, закреплены результаты общественного познания и отложились в системе языка в виде значений, понятий, как наиболее общие знания о мире. В совокупности языковых текстов в знаковой форме зарегистрированы знания из различных областей, результаты мышления многих поколений. Это и есть форма бытия мышления и сознания как мыслительно-речевая деятельность.

Язык представляет собой специфическое явление, поскольку наряду с материальной стороной он включает в себя идеальную сторону, в которой… зафиксированы результаты познавательной деятельности… человеческого мышления…”. Результаты этой познавательной деятельности, зафиксированные в языке, предстают перед исследователем-лингвистом как реальные и независимые от него явления, о которых он создаёт понятия, составляющие уже содержание лингвистики как науки». Познавательная функция языка (кроме того, что он средство обобщённого мышления, средство формирования и выражения мысли) состоит в том, что в идеальной стороне языковых единиц, находящихся в сознании, фиксируются результаты познавательной деятельности человека.

Некоторые лингвисты глубоко ошибаются: язык не есть средство фиксации результатов познавательной деятельности, эта функция — область мышления, а язык лишь орудие, используемое в процессе мышления, орудие внемозговой фиксации этой познавательной деятельности. Например, Г. В. Колшанский то вводит мышление в состав языка, считая мышление конституирующим фактором для языка, то разрывает их на два самостоятельных явления, так как каждое из них обладает собственной структурой, хотя они близки, но их всё же две. Таким образом альтернатива: 1) мысль и идеальное в языке — одно и то же явление, одна и та же форма отражения мира; 2) мысль и идеальное в языке — это разные явления, две самостоятельные формы отражения мира.