Павел Крусанов - Хождение по буквам

А раз всё так, как пишет (или как организует оказавшийся в её руках материал) Букша, а это так, то неверно и то представление, будто судьбы заводских людей темны, чадны, ущербны и жизнь их – сплошной мрак, свинство и рукосуйство. Что только нынче судьбу свою возможно достойным/шикарным образом реализовать (если, конечно, кровавый диктатор Путин не окоротит), а в прошлом все яблочки ещё на ветках в повидло раскисали. Но это ведь – как разложишь карты, всё дело в ракурсе… Впрочем, дадим слово персонажу книги, светлому и вполне счастливому, сшившему себе свадебное платье из парашютного шёлка, поскольку другого приличного материала достать в те годы было негде:

Конечно, в чём-то было очень тяжело, сейчас как подумаешь и вздрогнешь. Но, знаете, ведь любую жизнь можно представить как несчастную. Если постараться, мою жизнь можно знаете как рассказать?! Я прямо сама разрыдаюсь, и вы разрыдаетесь. Но зачем мне это спрашивается?

Действительно, это же прописи: разве изобилие и тепличные внешние обстоятельства гарантируют человеку полноту ощущений и наполняют его легким воздухом счастья?

Второе достоинство книги – выбранная Букшей и по существу возрождённая в пространстве современной русской литературы форма текста без автора. Наполняющие роман голоса суть монологи/диалоги многих и многих (сменяются поколения) сотрудников завода «Свобода», изготовлявшего сначала оборонную радиоэлектронику, затем бытовую и медицинскую технику по конверсии, а потом – печальный финал многих славных производств… Подобную форму подачи материала впервые в русской (и мировой) литературе использовали Софья Федорченко и Артём Весёлый, и только потом её взял на вооружение автор «Дублинцев». Об этом почти никто не писал (разве что А. А. Панченко), но это так. Ксения Букша подхватила флаг – всё, что есть в этой книге, даётся нам через самоощущение её героев, авторские ремарки немногочисленны и практически не корректируют этот пёстрый полифонический дискурс. Что тут скажешь? Повезло автору, что на него свалился такой сильный материал. Повезло материалу, что попал к Букше, которая поняла, как следует его организовать и что может из этого получиться. И здорово организовала. И блестяще получилось.

Казалось бы – уходящая натура, а поди ж ты… Удивительная книга. Трепетная, объёмная, не оставляющая сомнений в достоверности того, к чему прикоснулся.

Сразу следует оговориться, что перед нами не художественный текст, а компиляция из материалов блога сердитого леворадикала и немного художника (акциониста), который после одной из художественных акций, к своему удивлению, оказался привлечён к судебной ответственности и сначала просидел пять недель в СИЗО, а потом отправился на «химию» (колония-поселение), где провёл ещё пять месяцев. Всё это время он самоотверженно продолжал вести свой блог, передавая на свиданиях друзьям и подругам письма, которые впоследствии размещались в сети. (Передачей писем узник совести не ограничивался: «Потом мы с подругой наловчились заниматься взаимной мастурбацией на свиданиях. Как ни странно, за этим занятием ни разу не были пойманы».)

Художественная акция, которую автор осуществил на пару с девицей, проходящей по делу как неустановленное лицо (с места действия скрылась), называлась «Порно перед Верховной радой». Действие её заключалось в имитации перед зданием Верховной рады в Киеве акта соития, а глубинный смысл состоял в протесте против деятельности Национальной экспертной комиссии по вопросам защиты общественной морали. Хрен знает, чем эта Комиссия занималась, не хватало ещё вдаваться в эту чепуху, главное, что её деятельность не нравилась Володарскому. Ну пришли в окружении журналистов к Раде (какая же революция без средств массовой информации), разделись, подёргались, сымитировали. Надо сказать, что дело сразу пошло как-то криво. Один из свидетелей акции, прихожанин разбитой по соседству палаточной церкви, заметил: «У него не стоит ни хрена…» Понятное дело, в деле акционизма правда жизни и правда искусства – две вещи несовместные, но молодой анархист, у которого в нужный момент не встаёт ни на партнёршу (товарища по борьбе), ни на Верховную раду, должен вызывать подозрение у соратников: вялый орган – не их идеал. А если их – то какие они, в задницу, радикалы. А дальше – совсем беда: украинские менты подтянулись, паспорт отобрали. Подруга свалила. А без паспорта Володарскому жизни нет – обратно в Германию не уехать. Он ведь в Германии учится, а на Украину приезжает радикально волеизъявиться. Ну вот, а потом СИЗО и «химия». И посты в блоге, которые его друзья вывешивают, перенабивая полученные от узника совести письма. Собственно, содержание книги – не акция, а эти самые посты, снабженные несколькими невыразительными фотографиями и довольно скверными рисунками.

Посты откровенно скучные, с назойливыми повторами, будто двоечник урок заучивает или члена тоталитарной секты гуру кодирует. Кроме унылых зарисовок быта много «глубоких» мыслей. Знаете, есть такой ферментированный кофе: какую-то тварь, забыл её имя-отчество, кормят зёрнами кофе, они проходят через её пищеварительный тракт, потом их выколупывают из помёта, упаковывают, задирают ценник и продают любителям. Тут такая же история, не в смысле экзотики, а в смысле – впечатление такое, будто однажды это уже кто-то ел. Судите сами:

Диктаторы могут менять флаги и политические программы, могут держать в кулаке целый материк или лишь небольшой поселок. Роднит их одно – неизменно некрасивый и позорный конец.

Или вот:

Институт брака, когда-то обоснованный религиозными предрассудками и экономическими интересами под маской «традиции», теперь существует лишь из-за инерции бюрократической машины, у которой есть одно-единственное стремление – никогда не останавливаться.

Похоже, автор находит это свежим. Или вот ещё:

Только что пролистнул тетрадь и понял, что с 18-го числа в ней не появилось ни строчки. Написал через всю страницу «БЕЗВРЕМЕНЬЕ» большими буквами, надо же было что-нибудь написать.

Собственно говоря, это девиз всей «Химии»: надо же было что-нибудь написать.

С учётом огромного количества сайтов, рассказывающих о правилах поведения в тюрьме и на зоне, познавательная ценность этого труда нулевая. Про художественную ценность уже сказано. Единственный живой раздел в этой книге – тот, где собраны небольшие, но точные зарисовки (портретные и жизненные) людей, сидевших с автором в камере СИЗО. Правда, они почему-то названы стихами. Должно быть, потому, что записаны в столбик. Для художника-акциониста искусство – это жест. Уметь рисовать ему ни к чему. Литература для него, должно быть, тот же жест. Написал слова в столбик – стихи. Написал в строчку – проза…