Евгений Жаринов - От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Согласно его утверждению, величайшие ученые эпохи Возрождения не только занимались магией, но и саму сущность их научной деятельности и их отношения к науке можно охарактеризовать как магическую. Поэтому сопротивление, с которым церковь реагировала на некоторые открытия ученых в эпоху Возрождения, следует рассматривать как неотъемлемую часть ее непримиримого отношения к магии. У этих ученых магов христианская вера уживалась с тем самым магическим мировоззрением, с которым христианство вело борьбу со времени Симона-мага; наука в те времена еще не выработала собственную систему мировоззрения и в значительной степени основывалась на системе взглядов, предлагаемой магией. Этой магии монотеистическая религия противопоставила демонологию, которая в дальнейшем воплотилась в жестоком подавлении всякого инакомыслия, т. е. в знаменитой охоте на ведьм, которая вспыхнула именно в эпоху вроде бы светлого Ренессанса. Демонология трех цивилизаций – Западной Латинской, Восточной Православной и Исламской – выросла из патристики. На латинском западе демонология была более развита и детализирована, чем в двух других цивилизациях, и это отражало различия между Западной и Восточной церквями. Восточная православная теология, более мистическая, чем западная, уделяла меньше внимания дьяволу. Византийская церковь поощряла монашество, мистицизм и апофатический взгляд на теологию. Апофатический взгляд – via negative, «отрицательный путь» к Богу, который подчеркивает его непознаваемость и отводит главную роль созерцанию и молитве в противоположность разуму – тенденции, возобладавшей в западной средневековой мысли в качестве главного пути постижения истины. Постулаты византийской демонологии основывались на трудах отцов церкви первых пяти веков христианства. Византийцы верили, что дьявол скорее творение Бога, чем независимый принцип; что Бог, а не дьявол, создал материальный мир и человеческое тело; что дьявол и другие падшие ангелы были созданы добрыми, но пали из-за гордыни; что дьявол и его демоны искушают нас, пытаясь отлучить нас от Бога, и радуются нашим страданиям и проступкам.

На этих основных положениях псевдо-Дионисий Ареопагит (Дионисий или Денис) построил, пожалуй, первую радикальную мистическую теологию в христианстве. Дионисий, которого в Средние века отождествляли с человеком, обращенным в христианство святым Павлом и ставшим первым епископом Афин, а затем на западе отождествили с галльским мучеником святым Дени, на самом деле был сирийским монахом, писавшим свои произведения около 500 г. н. э. Под влиянием Филона, Оригена и неоплатоников в передаче Григория Нисского и других каппадокийцев Дионисий различал позитивную и негативную теологию, особо выделяя апофатический, негативный путь и соединяя идею индивидуального подобия с богом с пониманием абсолютной инаковости Бога.

Бог порождает все формы в космосе, и Бог обратно привлекает эти формы в себя. Первый акт творения Бога есть акт любви, который порождает этот космос, его второй акт творения есть любовное привлечение того, что он создал в любви.

Теперь о зле. Каким образом зло может существовать в мире, созданном по воле Бога, мире, в котором все вещи имеют свое бытие в Боге? Бог есть любовь, но его любовь схожа с холодным зимним ветром, хлещущим, пронизывающим, сотрясающим, пугающим и убивающим. Здесь Дионисий столкнулся с дилеммой: последовательно монистическая позиция, утверждающая, что даже зло есть часть Бога и должно будет, в каком бы то ни было виде, в конце концов, вернуться к Богу, противоречит благости Бога; с другой стороны, дуалистическая позиция, согласно которой зло представляет собой независимый от Бога принцип, противоречит всемогуществу Бога. Ни ода из этих точек зрения не подходит христианской традиции. Зло не может исходить от Бога, потому что оно его полная противоположность, и не может быть независимым принципом, так как все сущее исходит от Бога. Таким образом, зло по своей природе есть в буквальном смысле слова ничто. Благо исходит из одной универсальной причины, зло – из множества частных недостач. Зло есть недостаток добра: оно не обладает субстанциональным бытием, а лишь тенью бытия.

Как же получается, что демоны, если они были порождены из добра, сами не являются добрыми? Дионисий отвечает на этот вопрос так: демоны злы не по своей природе, а по своей воле. Падшие ангелы были созданы добрыми, как и все в космосе, и в качестве ангелов они получили все добрые свойства соразмерно их статусу. Зло не свойственно материи, телу, животным или чему-либо существующему. Зло проистекает из злой воли падших ангелов и падших людей, свободно использующих свою свободную волю, возжелав не-доброго и нереального. Таким образом они сами развращаются, слабеют и деградируют. Это зло – не естественное следствие их сущности, а искажение природы, отречение от реальной природы. И это не-существование, как вакуум, всасывает творения в пустоту небытия.

Сущность дьявола реальна и добра, так он был создан Богом. Но дьявол по своей свободной воле обратился к нереальному. В той степени, в какой он делает это, он удаляется от Бога, который есть благо, бытие и реальность, к тому, что есть лишенность, не-бытие, зло. Из всех созданий дьявол дальше всего отдалился от Бога и ближе всего приблизился к пустоте. [Фокин А.Р. Ареопагитики // Православная энциклопедия. Том III. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001 – С. 195–214].

Максим Исповедник (ок.580–662 гг.) аристократ, ставший монахом и аскетом, развил и интерпретировал мысли Дионисия и, в свою очередь, повлиял как на восточную, так и на западную церкви. По Максиму Исповеднику, сущность дьявола блага: его зло проистекает из невежественного злоупотребления своей свободной воли. Его мотив – зависть к Богу и человеку. Но дьявол не только враг Бога, он «слуга» и «защитник» Бога. Бог позволяет ему искушать нас, чтобы помочь нам различать добродетель и грех, позволить нам достичь добродетели в борьбе, научить нас смирению, сделать нас способными распознавать и ненавидеть зло, показать нам нашу зависимость от Божьей воли. Дьявол никого не принуждает к греху. Мы грешим по нашей собственной воле, Бог позволяет сатане лишь искушать нас. В этом смысле книга Иова является основным центром всей теодицеи, богословской дисциплины, занимающейся учением о добре и зле (от греч. theos – Бог и dike- справедливость, общее обозначение религиозно-философской доктрин, стремящихся согласовать идею благого и всемогущего Бога с наличием мирового зла, «оправдать» Бога как творца и правителя мира вопреки существованию темных сторон бытия (термин введен Лейбницем в 1710 г.). Но, спрашивает Максим Исповедник, как может дьявол, сброшенный с небес, иметь какое-либо общение с Господом Богом? Как мог сатана стоять перед небесным сонмом и просить разрешения искушать Иова? Максим отвечает, что сатана вообще не появляется перед Богом на небесах, но так как Бог присутствует везде в космосе, сатана, где бы он ни появлялся, всегда находится перед его лицом. [Диспуте Пирром. Прп. Максим Исповедник и христианские споры VII столетия. М.: Храм Софии Премудрости Божией, 2004]