Евгений Жаринов - От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Эту мысль хотелось бы развить и еще раз обратить внимание на то, что современная англо-американская беллетристика имела своих предшественников, равно как и само понятие беллетристики возникло не в XX веке. В связи с этим следует дать определение некоторым основным чертам данного явления литературы. По мнению А. В. Михайлова, беллетристике свойственна «самотождественность текстов-процессов». Беллетристика также выражается в «чрезмерно претенциозной форме», требующей полнейшего и некритичного «доверия читателя к тексту». Характеры в беллетристике превращаются в амплуа, «соответствующие исходной, весьма простой композиции человеческих отношений», это «функции целого» и больше ничего».

Заметим лишь, что подобное определение беллетристики А.В. Михайлов делает на основании анализа творчества Л. Тика, которого тоже причисляет к беллетристам. Исследователь характеризует конец XVIII века как эпоху, которая склонялась в «сторону всего облегченного, находя в том поддержку общественного вкуса», и была близка к тому, «чтобы создавать произведения искусства как «чтиво» и таким его потреблять». С подобным мнением полностью согласны В.М. Жирмунский и Н.А. Сигал. Об английском готическом романе конца XVIII века исследователи впрямую говорят, что он оказал непосредственное влияние на массовую литературу, которая уже существовала в 90-х годах XVIII столетия, и, в частности, на «Абеллино» Цшокке. Массовую беллетристику прошлых веков В.М. Жирмунский и Н.А. Сигал характеризуют следующим образом: «Существенным в развитии этой литературы, частично имевшей вульгарно развлекательный характер, явилось дальнейшее углубление образа героического злодея, романтического индивидуалиста, борца против моральных предрассудков и социальных несправедливостей современного общества». Эта ориентация на «облегченность» явилась, по мнению исследователей, естественной реакцией на тот кризис, который испытала литература эпохи Просвещения. Суть же кризиса заключалась в том, что исчез беспримерный порядок просветительского образа мира, в котором «не осталось места ни для сомнений, ни для отчаяния, потому что всему отводилось положительное, должное место». Для писателя конца XVIII века действительность существовала «как словесно-препарированная» риторическая конструкция. Такой образ мира направлял художественную мысль «по определенным проторенным колеям – жанров, стилей, тем, сюжетов». По мнению А.В. Михайлова, беллетристический момент в творчестве Тика, склонность писателя даже к тривиальному, почти нехудожественной увлеченности занимательным сюжетом приводила, в конечном счете, к уничтожению просветительского порядка, риторики и к возникновению хаоса и беспорядка, которые и открывали богатейшие перспективы для дальнейшего сращивания литературы с действительностью посредством будущего классического реализма.

Если в свете всего сказанного выше еще раз обратиться к концепции современного нового искусства Ортеги-и-Гассета, то проявится следующая закономерность: в XX веке классический реализм XIX века, как некогда Просвещение, исчерпал свои возможности. Гуманистическое искусство не смогло ответить на жизненно важные вопросы, и ему на смену пришло искусство новое, дегуманизированное, игровое, во многом беллетризированное и, как видно, романтического происхождения. Круг замкнулся, что еще раз косвенно подтверждает мысль о цикличности развития не только общества, но и всей духовной культуры человечества.

Из этого можно сделать вывод, что разговоры о падении искусства и о его тиражированности не являются прерогативой только XX века. Так, в 80-х годах XVIII столетия в Германии Гете и Шиллер обрушились целым потоком эпиграмм в адрес издателя Николаи, который, по их мнению, опошлял и снижал до уровня обывателя саму идею высокого Просвещения. Различие заключалось лишь в том, что XX век, по данным того же В. И. Вернадского, перешел в совершенно новое качество, изменив до неузнаваемости всю биосферу, а масса, или толпа, возросла настолько, что полностью подчинила себе и ноосферу.

Итак, мы пришли к тому, ЧТО:

1. Массовое общество и массовая культура являются не только социальным или историческим явлением, но и явлением «геологическим», или «космическим» (по Вернадскому).

2. Массовая культура непосредственно примыкает к иррациональному типу духовной культуры человечества, берущему свое начало из дионисизма. Генетически такие жанры массовой беллетристики, как фэнтези, детектив и роман ужасов, связаны с романтизмом.

3. Романтизм, в свою очередь, его идеология и этика определены общей логикой развития теологической мысли и, в частности, теодицеи. Идеология романтизма, скорее всего, зародилась в лютеранстве. Именно протестантизм со своим личностным интуитивным началом, со своей концепцией предопределенности и полагания Бога как источника зла и стал той теологической базой, на которой и мог произрасти всякого рода нигилизм, определяющий саму суть массовой культуры как современного проявления романтического мышления.

Современный отечественный книжный рынок запестрел яркими обложками с англоязычными именами авторов (Ле Гуин, Толкин, Херберт, Дональдсон, Эллисон и др.), многие из которых попали в руки нашему читателю впервые. Как разобраться в таком потоке информации? Что из себя представляет каждый из авторов? Какое место занимает вся эта англоязычная беллетристика в общем литературном процессе XX века? Именно на эти вопросы и попытается дать ответ автор данной книги.

Но сначала определим основные характерологические черты массовой беллетристики в целом. Как утверждает американский исследователь Дж. Кавелти, подобную литературу вполне можно отнести к разряду литературы-формулы, или схемы. Строгая заданность, схематичность сюжетных построений сразу же позволяет говорить о данной литературе как о неком целостном феномене. Можно сказать, что это тот самый наиболее существенный признак, который и позволяет отделить массовую беллетристику от литературы серьезной, стремящейся к отражению сложных непредсказуемых и процессов. Получается, что перед нами не сама жизнь, а какое-то ее запрограммированное отражение, некая литература в литературе.

Еще одним существенным признаком является также и тот факт, что массовая беллетристика, как правило, никогда и не стремилась к раскрытию сложных человеческих характеров. Отсутствие психологизма, заданность поступков делает героев этих книг предугадываемыми и тоже схематичными.

Здесь уместным будет процитировать известного английского писателя К. Эмиса, который в своей книге «Новые карты ада» дал следующую психолого-социальную характеристику жанра научной фантастики как феномена всей массовой культуры: «Должен признать, что люди, вообще-то говоря, могут прожить полезную и приятную жизнь, полностью игнорируя этот тип литературы, но именно вопрос об увлеченности должен стать точкой отсчета в нашем исследовании. Тот, кто решит, что он «просто обязан» узнать, что за штука НФ (научная фантастика), подозревая, что она представляет собой какую-то новую точку обзора, откуда можно изучать «массовую культуру», найдет немало материала, подтверждающего такую позицию, а также, надеюсь, извлечет попутно известное удовольствие… чтения. И тем не менее, он, полагаю, не сумеет разделить, а может быть, даже и понять наслаждение любителей, составляющих львиную долю читателей НФ, для которых увлекательность сюжета не случайность, я необходимость и основа основ».