Коллектив авторов - Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Так о чём же размышляют наши дамы? Интеллигентно-иро-ничная Печерникова философствует: «Надо быть большим пакостником, – говорила она, имея в виду Бога, – чтобы в конце до слёз забавной жизни поставить такую несмешную штуку, как смерть… А может быть, это тоже юмор, только чёрный?!», «Если у человека сначала отобрать всё, а потом кидать ему крошки, то он будет благодарить и лобызать кидающую руку, не вспоминая даже, что она, эта рука, некогда всё и отобрала», «Людьми может управлять только тот, кому власть в тягость», «Зануда – человек, которому проще отдаться, чем втолковать своё нежелание это делать», «У нас любят пуганых». А чего стоят её замечательные альковные выражения: «голосую за мир», «небывалое единение», «головокружение от успехов», «временные трудности», «введение в языкознание». Очень тонко, но мы ушли в сторону – к афоризмам они, увы, никакого отношения не имеют…

Разухабисто-брутальная Варначёва режет правду-матку: «Ни у одного Штирлица не бывает таких честных глаз, как у гульнувшей бабы! В Библии так и написано: не отыскать следа птицы в небе, змеи на камнях и мужчины в женщине…», «Мужчина становится образцовым семьянином только тогда, когда заводит любовницу. До этого он просто зануда и производитель грязного белья!», «Женщин мужики видят в нас только в тот момент, когда надевают кольцо на палец! До этого мы для них всего лишь более или менее удачная комбинация первичных и вторичных половых признаков», «Чем богаче мужик, тем больше у него должно быть детей. Для справедливости!», «Талант должен доставаться стервам!», «Жизнь безжалостна, как нож гинеколога!», «Нудизм – единственное утешение в нашей нудной жизни!».

Наивно было бы полагать, что Юрий Поляков одобряет, разделяет и поддерживает абсолютно все мысли абсолютно всех своих героев. Богатейшее разнообразие мнений и суждений в его творчестве – это стремление показать нашу жизнь во всём её многообразии и противоречивости. Попытка приблизиться к её неоднозначности.

Согласитесь, удачная попытка…

Неутомимый и вездесущий Сен-Жон Перс, кото рый наверняка был знаком с творчеством ещё одного великого остроумца – Козьмы Пруткова, вполне бы мог написать парафраз на его известное наблюдение: «Да, есть, о друг Козьма, такие дела, однажды начавши которые, трудно закончить: а) вкушать хорошую пищу; б) чесать, где чешется; в) писать послесловия. Трудно, но надо! Есть такое слово…»

Да, трудно, но есть ещё одно слово, которое позволяет подводить черту. И слово это «итак»…

Итак, афоризмы Юрия Полякова – это произведения в произведениях. В большинстве своём они обладают дуалистическим свойством, одновременно являясь и контекстозависимыми и контекстонезависимыми, и философским осмыслением жизни в целом и мгновенной реакцией на быстро меняющуюся действительность (что особенно характерно для публицистики). Извлечённые и систематизированные, они создают некое новое целостное интеллектуально-эмоциональное пространство, позволяющее со всех сторон и в мельчайших подробностях рассмотреть духовную картину мира автора, его систему ценностей и антиценностей: «жизнь – смерть», «добро – зло», «правда – ложь», «любовь – ненависть», «талант – бездарность», «радость – страдание», «дружба – вражда», «ум – глупость» и так далее, в центре которой стоит человек во всём многообразии (или скудности) внешних связей и богатстве (или нищете) внутреннего мира.

В заключение можно было бы красиво написать, перефразируя другого (но гораздо менее популярного в наше время)

классика: «афористика Юрия Полякова – зеркало современной российской действительности», – но это было бы несколько однобоко. Потому что афористика Юрия Полякова является зеркалом жизни как таковой. И поэтому – искренне убеждён! – подавляющее большинство его афоризмов будет так же интересно читать и через сто, и через двести лет, как мы сейчас читаем классиков афористической мысли! Проверим?..

И последнее. Иногда мне кажется, что опечатки созданы именно для того, чтобы писать и, соответственно, читать правду. Прав, тысячу раз был прав Зигмунд Фрейд, когда начал изучать наше подсознание (к слову спросить, а кто-нибудь исследовал такую интересную тему, как «Опечатки и подсознание»?). Так вот, хотел взять последний мощный аккорд и написать, что книга афоризмов Юрия Полякова – универсальный цитатник на все случаи жизни. Написал. Посмотрел на написанное и увидел – «универсальный читатник на все случаи жизни». И поразился экзистенциально-подсознательной ёмкости нового слова.

Вам плохо? Читайте афоризмы Юрия Полякова! Вам тоскливо? Читайте афоризмы Юрия Полякова! Вам грустно? Вам непонятно как? Вам вообще никак? Вам – дай Бог! – хорошо?

Надеюсь, намёк вы поняли…

Начнём с очевидного: первые повести Юрия Полякова «Сто дней до приказа» (1979–1980), «ЧП районного масштаба» (1981–1984), «Работа над ошибками» (1985–1986), «Апофегей» (1988–1989) усыпаны советизмами, идеологемами, свернутыми в аббревиатуры: ЦК ВЛКСМ, ЧП, КВН, РК, КПСС, ОБХСС, РУВД, БАМ, ЖЭК, ДЭЗ, КПП, – и даже выдуманными: типа СМТ (Союз музыки и танца), СМЖ (Союз матерей и жен), СОД (Союз одиноких девушек). На первый взгляд их функция ограничена номинативностью, простым называнием без какой-либо попытки придать обозначаемому эмоциональную окраску. Между тем эти аббревиатуры несут у Полякова дух недовоплощённого времени – двойственного, массово-безликого, героического, циничного, аскетичного и по-своему грандиозного и виртуального, как готические шпили сталинских высоток. «А странно… (замечает работающая в ДЭЗе мать Шумилина в «ЧП». – А. Б.) как ни сокращай, всё равно получается нечто, похожее на имена гриновских героев, которых абсолютно не волновали жилищно-бытовые проблемы» [1, т. I, с. 142] 15 15 Цитируется по: Поляков Ю. Собр. соч.: В 4 т. М., 2001. Том и страницы указываются в тексте. Курсив в цитатах, в том числе и из других авторов, мой. – А.Б. . Языком аббревиатур передаётся и феноменальность идеологии (выносящей за скобки всё «лишнее» – звуки, краски, чувства), и её переход в стадию фразеологического развеществления, когда изъясняющиеся на идеологическом эсперанто люди перестают воспринимать живое слово. Оно для них подобно отторгаемым в какой-то иной мир «вульгарно-материальным» проблемам, поскольку обнажает уязвимость оторванных от земной почвы идеалов.

Впрочем, речевые знаки (а где знак – там и идеология) советской ментальности, скажем, в «Апофегее» – повести о (не) состыковке советского периода с горбачёвской перестройкой – это не только «священные аббревиатуры» [I, с. 334], но и коды обманутого ожидания. В изображении встречи двух некогда пылко влюблённых на фоне партконференции, должной, по задумке БМП 16 16 Михаила Петровича Бусыгина, первого секретаря Краснопролетарского райкома партии, за гротескными чертами которого проступают узнаваемые очертания известной фигуры. , «продемонстрировать небывалое единение краснопролетарского лидера с широкими народными массами» [1, т. I, с. 319], используемая автором аббревиатура ХПН, кажется, обещает хеппи-энд: и в отношениях бывших влюблённых, и в развитии другой «любовной» линии – «власть и народ». Увы, под странным буквенным сочетанием скрывается едва ли излечимая болезнь сына главных персонажей: хроническая почечная недостаточность. Процесс аббревиации, в частности, образования от ФИО партийного лидера Бусыгина Михаила Петровича, «просвещённым» словом заигрывающего с народом, аббревиатуры БМП – с полной перекодировкой семантического ядра («боевая машина пехоты») – раскрывается как нездоровая речевая мутация: признак затяжной болезни страны, сначала переименованной из Российской империи в СССР, а потом и вовсе в усечённое РФ, знаменующее упрощение, разуподобление, утрату национальной идентичности.