Коллектив авторов - Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

В повести-памфлете «Демгородок» (1991–1993) аббревиатуры маскируют не только подлинную суть событий, организаций, должностей 17 17 «О прототипе БМП и говорить нечего, его сразу все расшифровали, − отмечал сам писатель в предисловии «Как я писал “Апофегей”». − Это был тогдашний народный любимец Борис Ельцин, заступивший на должность первого секретаря МГК КПСС и наводивший ужас на функционеров своим тонко продуманным жестоким хамством… Он в своей карьерной устремлённости напоминал огромную сенокосилку, срезающую любую голову на своем пути. Так оно впоследствии и оказалось» [1, т. I, с. 310–322]. , вторичность и преемственность установленного адмиралом Рыком тоталитарного режима с прежним псевдодемократическим строем, но и сам факт подмены действительной реальности – мнимой, полную отчуждённость последней от естественных чувств и норм человеческого поведения:

«Конечно, Курылёв знал, что “Принцесса и свинопас” – сложнейшая многоходовая операция, в которой задействовано более полутора тысяч опытнейших сотрудников, включая резидентов, а курирует её лично помощник Избавителя Отечества по национальной безопасности – “помнацбес”. Иногда у Мишки возникало чувство нереальности происходящего: неужели вся эта высококвалифицированная орава уродуется лишь для того, чтобы он, вышибленный из армии подпоручик, мог благополучно завлечь на предусмотрительно раскладывающийся диван эту трогательную кембриджскую уайльдовку и в обстановке страстной неги выведать у неё тайный счёт, на котором её хитроумный папаша хранит денежки, уворованные у доверчивого русского народа?» [1, т. I, с. 101–102].

В романе «Замыслил я побег…» (1995–1999) аббревиатурный метаязык вырождающейся Системы окончательно превращается в пустой, лишённый содержания знак. Означающее отрывается от означаемого, словно уже не существующего. Так, должный знаменовать эру демсвобод Комитет научно-технической интеллигенции в поддержку перестройки и ускорения носит уродливое название КНТИППУ [1, т. III, с. 168]. Как тут не вспомнить о не менее феерическом средстве ускорения – «Антилопе-Гну» из романа Ильфа и Петрова! Так и есть: организация, рифмующаяся с «Антилопой-Гну», оказывается очередным мыльным пузырём смутных времён, а её донкихотствующий руководитель Каракозин – «рыцарь Джедай» – гибнет в «раскуроченном из танковых пушек» Белом доме [1, т. III, с. 291]. Брошенный в массы лозунг «техническая интеллигенция – движущая сила нашей революции» [1, т. III, с. 143] обнаруживает свои подлинные смыслы в сопоставлении с репликой того же Джедая. «Откуда ты взял этих козлов?» – спрашивает Каракозина Башмаков при виде активистов Народного фронта. «А в революции всегда бывают только козлы и бараны», – отвечает Джедай, не подозревая, что вскоре сам окажется в рядах «козлов и баранов» [1, т. III, с. 145].

Тень от такого «снижения» романтизированных клише падает и на постперестроечную фразеологию, отражающую и самоиронию, реакцию «масс» на «демократические» новшества, и распад идеологического пространства как пространства национально-речевого: космическая секретная организация НПО «Старт» переименовывается (самими же её сотрудниками) в «Альдебаран» 18 18 Образовано от искажённого лат. аl(cohol) алкоголь + баран: то есть пьяный (одурманенный) баран. , Лосиноостровское отделение банка – в «Лось-банк», широкую асфальтовую дорогу «изолянты» (политзаключённые) в «Демгородке» с ностальгическим юмором именуют Бродвеем. Последний (топографический) образ вбирает в себя и подразумеваемую соцреалистическую идеологему «светлый путь». Американизмы выступают наследниками советизмов. Вербальные знаки идеологической суррогатности и химерическихс ращений(«господарищи» 19 19 Иронический неологизм, образованный от внутренне оппозиционных: господа + товарищи. , «благоворот» 20 20 «Был даже придуман новый термин «благоворот» – государственный переворот, совершённый во благо народу» [1, т. II, c. 30]. , «нацпомбес» 21 21 Национальный помощник беса. ) знаменуют, может, последнюю стадию духовно-нравственной деформации, начавшейся ещё в советские времена.

В повести «ЧП районного масштаба» есть сцена комсомольского собрания на майонезном заводике – обычный идеологический спектакль с заранее отрепетированными ролями и «давно составленным и даже отрепетированным текстом» решения [1, т. I, с. 171]. Несостыковка означающего (идеологических трафаретов) и означаемого (реальной деятельности заводского комитета ВЛКСМ) вскрывает зазор между словом и делом – к примеру, в изображении идущего к трибуне оратора и парадного зачина его речи:

«Деревянным шагом он подошёл к трибуне, ухватился руками за микрофон и, тряся от волнения ногой, начал: – Товарищи! Победным шагом идёт комсомол…» [1, т. I, с. 170].

Куда?

Заготовленное впрок комсомольским функционером «торжественное слово… о больших задачах» [1, т. I, с. 172] майонезного завода, да и всё собрание «майонезной комсомолии» [1, т. I, с. 174], вызывает ассоциации с шукшинским рассказом «Крыша над головой», точнее, с обсуждаемой в нём самодеятельными актёрами одноимённой пьесой о «героическом» сожжении своего дома сельским жителем. С одной только разницей: в повести Полякова отрепетированный спектакль прерывается вздремнувшим было заводским наладчиком:

«– Это – трепология какая-то, а не собрание… Отчётный доклад – фигня! “Мы подхватим! Мы опередим! Мы ещё выше поднимем!..” Чего же не поднять? От слов не надорвёшься. Ноздряков (секретарь заводского комитета ВЛКСМ. – А. Б.) целый день по делам бегал, кудахтал: из райкома приедут, из райкома приедут! Вот и хорошо, что приехали, – пусть послушают. У нас половина молодёжи в общаге живёт, прямо за воротами. Занимается комитет общагой? Не занимается…

– Правильно! Крышу в общаге почините! – вскочил парень из дальнего угла» [1, т. I, с. 173].

У Шукшина персонажи «пьесы» корят главного героя за то, что он, «возводя над собой так называемую крышу, тем самым отгораживается от коллектива». То есть «под крышей надо понимать забор. Крыша – тире – забор»[2, с. 117], – разъясняет плохо соображающим актёрам идею будущего спектакля худрук. Вдохновлённый перспективами получения наград, премий в случае успешной постановки спектакля, он не чувствует, как в его истолковании образ крыши-забора обретает всё более условный и даже пародийный смысл:

«И только тут, на собрании (продолжает вещать руководитель самодеятельности. – А. Б.) Иван осознаёт, в какое болото затащили его тесть с тёщей. Он срывается и бежит к недостроенному дому… Дом он уже подвёл под крышу. Он подбегает к дому, трясущимися руками достаёт спички… И – поджигает дом!»[2, с. 117–118].