Анатолий Вассерман - По следам литераторов. Кое-что за Одессу

Как мы отмечали, каждая из старых улиц города не раз переименовывалась. Переулок Ромена Роллана – Нечипуренко начинался совсем печально – Грязная улица. Ведь она была в тылу магазинов Александровского проспекта. После переулок называют в честь купца 1-й гильдии, Градского головы в 1827–1830-м годах Ивана Васильевича Овчинникова. Как и в случае с Нечипуренко – Нечипоренко, у Ивана Васильевича – переменная гласная в фамилии. Поэтому с 1843-го по 1881-й год переулок Овчинникова, а с 1881-го и по 1938-й – Авчинникова. Дом с лавками Авчинникова протянулся на целый квартал от Жуковского до Еврейской (Александровский проспект №№ 8–10). Сейчас здание частично перестроено и надстроено, но изначальный замысел выходца из Швейцарии архитектора Георгия Ивановича Торичелли угадывается.

Но наша цель, напомним, – здание № 12 по переулку Нечипуренко. Над воротами дома лаконичная надпись «Современный Израиль родился здесь». Такая надпись заслуживает нескольких слов по теме, никак не связанной с нашей литературной экскурсией.

В принципе мы можем даже ничего не рассказывать, а просто попросить внимательно прочитать надпись на мемориальной доске, украшенной бронзовым портретом первого мэра Тель-Авива Меира Янкелевича Дизенгофа:

В этом доме с 14 апреля 1890 года находилось «Общество вспомоществования евреями земледельцам и ремесленникам Сирии [164] , также известное в истории как «Одесский палестинский комитет».

Благодаря Одесскому Комитету развивались и обустраивались Иерусалим, Хайфа, Яффо, Гедера и именно Одесский Комитет сделал первый взнос на приобретение земли в Иерусалиме для создания еврейского университета.

В этом доме в 1904 году располагалось «фирмово-командитное Товарищество «Геула» [ «Освобождение»]», занимавшееся выкупом земель в Палестине и передачей их будущему еврейскому государству.

На одном из таких участков возле города Яффо был построен город, получивший название Тель-Авив. Первым мэром Тель-Авива стал основатель «Геулы» Меир Дизенгоф из этого самого дома.

Итак, первым мэром Тель-Авива (в примерном переводе – холм весны) стал основатель общества, купившего землю для города. Как говорится, «пустячок, а приятно».

Литературная же основа этого мероприятия такова. Жил-был в Одессе доктор Лев Семёнович Пинскер. Он, кстати, окончил Ришельевский лицей и был одним из первых евреев, поступивших в высшее учебное заведение России (должно быть, Одесса, как и Штирлиц, «славилась либерализмом и логикой»). Впрочем, адвокатом Йехуде Лейбу Шимоновичу быть не разрешили, зато он смог окончить медицинского факультета Московского университета и работать врачом. Во время Крымской войны Пинскер служит врачом в армии и получает медаль.

Всё идет хорошо и общественный деятель Леон Пинскер – один из основателей и редакторов журналов «Рассвет» и «Сион» – пропагандирует умеренные взгляды: иудей дома, гражданин на улице [165].

Всё меняет одесский погром 1871-го года. До этого в Одессе случались погромы, начавшиеся, когда евреи существенно потеснили греков в торговле зерном. Хотя греки не были потомками древних греков, но неприязнь к евреям отсчитывали от тех времён. При погроме 1871-го года впервые имущество громили, а не присваивали. Это показало Пинскеру, что евреи – по крайней мере в Российской империи – не просто источник доходов в сложной экономической ситуации. Как доктор и публицист он обосновал три причины антисемитизма:

Политические причины. Отсутствие у евреев собственной страны и собственного правительства приводит к постоянной враждебности со стороны других народов.

Психологические причины. Представители других народов воспринимают евреев как чужих и поэтому желают их уничтожить. Поскольку они не могут уничтожить евреев, другие народы начинают их бояться. Этот страх перед евреями Леон Пинскер назвал новым термином «иудеофобия». Иудеофобия, в свою очередь, вызывает антисемитизм, являющийся психозом.

Экономические причины. Евреи на чужой территории имеют собственность, на которую претендуют другие, что также вызывает антисемитизм.

Решение, сейчас кажущееся очевидным, но до Пинскера не высказанное никем: евреи должны создать своё государство. Этому посвящена брошюра Пинскера «Autoemancipation! Mahnruf an seine Stammesgenossen von einem russischen Juden» («Автоэмансипация! Воззвание российского еврея к своему народу») и деятельность организованного им в ноябре 1884-го года общества «Ховевей Цион». До книги Теодора Якобовича Герцля «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса» ещё 12 лет, до Первого Всемирного сионистского конгресса – 13, а в Одессе Пинскер уже собирает пожертвования и помогает желающим ехать в Палестину.

Потом Герцль скажет, что если бы познакомился с «Автоэмансипацией» вовремя, то не написал бы своё «Еврейское государство», т. к. всё было обосновано Пинскером. Впрочем, для судьбы Израиля «подключение» такого выдающегося деятеля, как Герцль, стало удачей. Сионистское движение получило международный размах и увенчалось созданием государства Израиль. А Пинскер и Герцль закончили почти одинаково: прах обоих теоретиков-основателей сионизма покоится в земле Израиля. Правда, Пинскер – на горе Скопус в северо-восточной части Иерусалима, а Герцль – на горе Герцля в западной его части.

Мы продолжаем поход по неисчерпаемой Одессе. До памятника Франко – рукой подать. Нечипуренко упирается в Троицкую, поэтому «первый поворот налево, потом первый направо» (припоминаете «Союз рыжих» с Шерлоком [166]Холмсом?) и мы у памятника Ивану Франко. Честно говоря, ощущение, что братья Румянцевы (Б.П. – скульптор, Н.П. – архитектор) взяли за основу памятник Дзержинскому, который не успели «пристроить» в связи со сменой политической конъюнктуры. Строки Маяковского:

утратили актуальность и голову Феликса Эдмундовича заменили на голову Ивана Яковлевича [167]. Впрочем, это исключительно наши домыслы.

Если, повернуть по Александровскому проспекту не направо, к памятнику Франко, а налево, то мы окажемся на Одесском книжном рынке. Противоположно одесским улицам, рынок менял не название (народ всегда звал его «книжка»), а местоположение. В начале 1990-х «книжка» возникла вблизи Дома Книги на небольшом пятачке между Греческой площадью и переулком Вице-адмирала Жукова. Когда пятачок застроили одним из первых «новостроев», она переместилась на саму Греческую площадь и занимала на ней два участка. Наконец, «книжка» переехала на квартал Александровского проспекта между Еврейской и Троицкой. Здесь вместо примитивных лотков из эпохи «лихих девяностых» установили исключительно элегантные павильоны. И тут – по одному из законов Паркинсона [168]– началось умирание книжного рынка. Сейчас книгами торгует едва ли четверть продавцов. Остальные продают прекрасную итальянскую еду, напитки, также продают музыкальные и видео диски [169]. Процесс, увы, закономерный. Всё большая доля книг исключительно для чтения будёт распространяться в электронном виде. Печатная продукция останется только для детей – всякие книжки-раскраски и обучающие издания, а также что-то роскошно-подарочное, что, кстати, хорошо представлено на нашей «книжке». Впрочем, при появлении кино предрекали смерть театру, а при появлении телевидения – и театру, и кино. Но всё живёт. Надеемся, что чтение бумажного варианта этой книги опровергает наш собственный прогноз. Аналогично Жванецкий говорил про свои старые сатирические произведения: