Михаил Панов - И все-таки она хорошая!

Ес ть у нас ъ , говор и л и он и, д р ев н iя п и сьменны я т рад и ц iи . Он ѣ с вяще нн ы, и м ѣ н я ть и х ъ н е льзя, Т ѣ, к то н е в и д я т ъ в е л и к аг о до с то инст ва наш е й п и сьм енн о с т и и н е ц ѣ н я т ъ ея , н е им ѣ ют ъ п рава пользоватьс я ея [48] «Родит. падежъ ед. ч. личного местоим. она пишется ея , произносится ее». (Я. К. Грот. Русское правописание. СПб., 1912, стр. 23). б лагам и .

Разум ѣет ся, вс е это был и пу с ты я слова, и только.

И но г да у эт и х ъ [49] «Во всѣх трѣх родахъ принято писать: эти, этихъ и т. д. вместо этѣ, этѣхъ» (Я. К. Грот. Русское правописание. СПб., 1912, стр. 38). с лов ъ был ъ с вой соц и альный п о дт екс т ъ …

Вот я и дал образец традиционной орфографии. Это — наше письмо до 1918 года. Некоторые буквы выделены: так я обозначал, что здесь как раз традиционное написание [50] Некоторые случаи традиционных написаний, сложные для объяснения, я не отмечал. .

Пожалуй, нужны пояснения. Везде, где буква ять, выделено, это понятно: традиционная орфограмма. Но и буква е тоже выделена, зачем?

В слове нѣтъ традиционное написание: обязательно надо было поставить букву ѣ, хотя то же бы означала и буква е: у них одно звуковое содержание. Выбор ѣ вместо е не обоснован фактами нашего языка (и языка XIX века), он обоснован только древней традицией. Но так же и в частице не выбор буквы е (а не ять) современным языком никак не подсказан, не обоснован — значит, здесь тоже традиционное написание. Поэтому и буква е тоже выделена.

Номера «Учительской газеты» и «Советской культуры» стоят по 3 копейки. Вдруг в киоске продавец потребовал: за «Учительскую» всегда платите монетой в 3 копейки, а за «Советскую культуру» двумя монетами в 2 и 1 копейку. Почему? Зачем? Не зачем и не почему; платите! Это было бы проявлением «традиционного принципа» в газетной торговле; продавец мог бы найти одно оправдание своей прихоти: я так всегда делаю, я привык.

Примерно так же дело обстоит в орфографии. Буква ѣ — это монета в 3 копейки, е — монеты в 2 и 1 копейку. Почему для слова ѣсть 'питаться' нужна монета в 3 копейки, а для слова есть 'существовать' — монеты в 2 и 1 копейку? Так надо, не спрашивайте. Ясно, что требование здесь платить так, а там эдак — произвольно и может быть поддержано только привычкой и обычаем.

Там, где стоит фита, везде выделено; это не вызовет возражения: написание явно традиционное. Но тогда и там, где написано ф, тоже надо выделять: в обоих случаях выбор одной буквы из двух, одинаковых по значению, языком не обоснован, не подсказан. Ни одно общее правило не натолкнет пишущего на мысль: где писать ѳ, а где ф. Просто каждое слово надо запомнить. Это и есть примета традиционной орфографии.

Изгнания фиты из азбуки требовал еще Ломоносов. Сумароков допытывался у Ломоносова: почему же лучше оставить в алфавите букву ф, а не ѳ ? Ломоносов ответил шуткой: «Ета де литера стоит подпершися и, следовательно, бодряе».

Сто лет спустя Я. К. Грот, присоединившись к мнению Ломоносова, так укорял его противника: «Сумароков не понимал мысли Ломоносова, что так как обе буквы произносятся совершенно одинаково, то нужна только та, которая прямо соответствует наличному звуку».

Рассуждение Грота забавно. Есть старая и непритязательная юмореска: «Ах, как похожи друг на друга ваши сыновья! Особенно старший». У Грота получилось почти так же: обе буквы, ф и ѳ, передают один и тот же звук; особенно буква ф.

Такая иллюзия создается потому, что буква ф писалась чаще, чем ѳ, в большем количестве слов; и правильно, что именно ее Ломоносов предлагал оставить в алфавите, а не фиту.

Но правда и то, что обе буквы однозначны, и выбор той или другой для каждого слова вовсе не указан, не обоснован языком. Поэтому выделяю и ферт, и фиту.

Так же поступаю с буквами i — и.

Твердость согласных на конце обозначалась твердым знаком; а в середине слова (перед согласным) — обозначалась… ничем. Отсутствием и ъ , и ь . Например, писали: видятъ, но видятся. Почему одно и то же обозначали то так, то этак? Различие это только традиционно, и поэтому я выделяю и еры (ъ) и согласные без еров (если дальше идет еще согласный).

Традиционно писались некоторые окончания; я их тоже отметил. Писали в женском роде: однѣ, однѣхъ, онѣ, а произносили одни, одних, они — как в мужском. Надо было это запомнить и не думать, почему это так.

Следовало бы тогда, ради последовательности, писать в женском роде не эти, а этѣ, этѣхъ… Нет, не писали: здесь было одно и то же окончание для всех родов.

Исключение из исключения; минус на минус… Это дважды традиционное написание также отмечают точкой.

В женском и среднем роде писали славныя женщины, красивыя лица; это традиционно. Но традиционно и написание в мужском роде: смѣлые юноши. Хотя выбор — ыя — ые определяется правилом (зависит от рода), но само правило не имеет опоры в языке. Оно произвольно и оправдано только традицией.

Обратите еще внимание на слова видят, ценят в том же тексте. Сейчас мы произносим эти слова примерно так, как пишем их. Но в XIX веке и в начале нашего писали так же, а произносили: видют, ценют. И так во всех подобных случаях: смотрют, пилют, хвалют, топют, любют… Писали же в этих случаях — ят. Написания не обоснованы фактами языка — и, значит, традиционны. Поэтому-то я их и отметил. Говорили: приходилос, приходилса, а писали приходилось, приходился.

Текст подсказывает нам один вывод. Раньше письмо наше опиралось очень часто на традиционный принцип; но постепенно оно очищалось от традиционных написаний. И сразу двумя путями: с одной стороны, исчезали одно за другим всякие не обоснованные языком написания. С другой стороны, в более редких случаях, произношение приближалось к письму: говорили видют, ценют — стали говорить видят, ценят; говорили приходилос, приходилса — стали говорить приходилось, приходился. Письмо шло навстречу языку — язык идет навстречу письму.

Можно ли найти что-нибудь хорошее в традиционной орфографии? Кажется, что у нее только одни недостатки. Однако подождем с окончательным суждением; ведь у традиционной орфографии немало сторонников. Надо выслушать их.

Орфография должна облегчать… Бесспорно; только что облегчать: труд пишущих или труд читателей? Проще всего ответить: и тех и других. Ну, а если облегчение для одних неизбежно связано с некоторыми неудобствами для других? Тогда ответ может быть только один: в первую очередь надо беречь читателя. Каждый из нас читает во много раз больше, чем пишет. (Исключения, должно быть, есть, но они дела не меняют.) Следовательно, в первую очередь надо облегчить чтение.