Елена Васеко - К истории аканья в московском говоре

Вопрос о типе безударного вокализма является одним из важнейших в характеристике живого языка Москвы средневекового периода. Со времени появления в московском говоре аканья становится возможным говорить применительно к данной территориальной разновидности языка о таком комплексе диалектных черт, который принято определять термином «средневеликорусский».

Однако, говоря об отражении аканья в московских памятниках, следует разграничивать два существенных момента. Необходимо отделять вопрос о появлении аканья как черты, характеризующей тип живого языка, имевшего широкое или даже преобладающее распространение в Москве, от вопроса об отдельных носителях акающего произношения среди москвичей. Население Москвы было неоднородным в этническом отношении, благодаря чему аканье могло проникнуть в отдельные московские памятники в то время, когда для Москвы в целом такое произношение еще не было свойственно.

Вероятно, именно этим, т. е. распространением на весь московский говор тех особенностей произношения, которые наблюдались в речи лишь отдельных жителей Москвы, объясняется тот факт, что московский говор признается акающим уже в XIV в. Такая точка зрения отражена в работах А. И. Соболевского [1] См. А. И. Соболевский. Лекции по истории русского языка. М., 1907, стр. 77. и Н. Н. Дурново [2] См. Н. Н. Дурново. Очерк истории русского языка. М.—Л., 1924, стр. 187. .

Возможность истолкования орфографии московских памятников письменности XIV в. как свидетельства московского аканья допускают также Т. Лер-Сплавинский [3] Т. Lehr-Spławiński. Stosunki pokrewieństra języków ruskich. — In: Studia i szkice wybrane z językoznawstwa słowiańskiego. Warszawa, 1957, str. 227. , С. И. Котков [4] См. С. И. Котков. Об исследовании источников по истории говора Москвы. — В кн.: Русский язык. Источники его изучения. М., 1971, стр. 86—88. , Ф. П. Филин [5] См. Ф. П. Филин. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 1972, стр. 120—122. . Древней и даже исконной чертой считает московское аканье П. Я. Черных. Он пишет: «Население Москвы, возможно с самого основания города, не отличалось чистотою в отношении языка, хотя и было вятичским и, следовательно, «акающим» по своей основе» [6] П. Я. Черных. О начале и характере формирования русского национального языка. — НДВШ, филол. науки, 1958, №3, стр. 133—134. . Такое убеждение, по собственному признанию исследователя, опирается на учение А. А. Шахматова об образовании русского (великорусского) языка. Как известно, образование великорусской народности Шахматов связывал с объединением севернорусов и восточнорусов в одно этническое ядро. В языковом отношении это объединение имело своим следствием образование в области средней России «смешанных говоров, соединивших в себе типичные особенности севернорусского и восточнорусского наречия» [7] А. А. Шахматов. Введение в курс истории русского языка, ч. 1. Пг., 1916, стр. 119. .

Начало объединительных процессов (этнических и языковых) Шахматов склонен был относить к ранней эпохе: «…восточнорусы уже в конце X века… оказались в бассейне Оки в соприкосновении с севернорусами; XI век, время Ярослава, положил начало слиянию обоих племен северовосточной Руси и образованию великорусской народности» [8] А. А. Шахматов. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг., 1915, стр. XLIX. . Ученый подчеркивал тесную связь, существующую между образованием великорусского языка и «типичного для Москвы языка» [9] А. А. Шахматов. Введение в курс истории русского языка, стр. 121. , поэтому приведенное указание на время объединения восточнорусов и севернорусов можно отнести и к тем процессам, которые привели к формированию московского говора в его средневеликорусском облике [10] См. высказывание А. А. Шахматова: «В Москве, так же как в других центрах, где встречались севернорусы и восточнорусы …стали создаваться смешанные наречия, совмещающие особенности северной и восточной речи. Некоторые из таких наречий, в частности московское, успевают вылиться в стройное целое» (Очерк древнейшего периода истории русского языка, стр. XLVIII). .

Следует отметить, правда, что в одной из последних своих работ Шахматов считает необходимым отнести результаты взаимодействия двух наречий в пределах Москвы к значительно более позднему, чем это он делал раньше, времени. «Ни в XIV, ни в XV в., — пишет он, — Москва не могла еще выработать своего языка, своего койне; в Москве одни говорили по-севернорусски, другие по-восточнорусски, одни окали, другие акали» [11] А. А. Шахматов. Очерк современного русского литературного языка, изд. 3‑е. М., 1936, стр. 14. .

Исследования, выполненные на материале древнейших московских памятников, не подтверждают предположения об аканье в московском говоре XIV в. [12] См. П. Г. Стрелков. О языке семи древнейших завещаний московских великих князей. — В кн.: Сборник общества исторических, философских и социальных наук при Пермском университете, вып. II. Пермь, 1927, стр. 113; О. А. Князевская. Описание рукописи Московского евангелия 1358 года. — «Тр. Ин-та языкознания», 1957, т. VIII, стр. 162. . Неясным до сих пор остается вопрос и о московском аканье в XV и XVI вв. По мнению Р. И. Аванесова, в XIV—XV вв. в Москве преобладал северновеликорусский говор. Определенно о московском аканье можно говорить только по отношению к XVII в., когда оформляется московское просторечие [13] См. Р. И. Аванесов. Проблемы образования языка великорусской народности. — «Вопросы языкознания», 1955, №5, стр. 70. . Это мнение отражено и в одной из последних работ В. Н. Сидорова, который относит процесс смены в Москве оканья на аканье к рубежу XVI—XVII вв. [14] См. В. Н. Сидоров. Из русской исторической фонетики. М., 1969, стр. 70. .

Таким образом, вопрос об истории московского аканья продолжает оставаться актуальным и в настоящее время. Состояние его разработки во многом упирается в недостаток фактического материала. Аргументы «за» и «против» сводятся в сущности к тому, можно ли рассматривать как свидетельства аканья в московском говоре запись с а и о топонимов бр ошевая — бр ашевая, шаг отью — шаг атью, отмеченных А. И. Соболевским еще в конце прошлого века. К ним обычно добавляют еще написания с а глагольных основ типа ук аряти ут апаху, прик аснулся и некоторые другие единичные случаи смешения а и о в памятниках московского происхождения. Сколько бы мы ни обращались к этим уже примелькавшимся написаниям, как бы мы их ни трак товали, они не могут внести ничего существенно нового в решение вопроса о московском аканье.