Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Критики вроде Сафроновой усердно пытались и пытаются предупредить подобные вопросы уверениями, что автор, дескать, припал к источнику мировой культуры: «Оглянемся назад! Сколько было обращений к мужеложству, женоложству и прочим …ложствам в мировой истории искусств», – и написал историю психологических драм и душевных порывов однополых любовников— ну совсем как у нормальных людей! Короче говоря, заменить упомянутых в романе членов ЛГБТ на отряд юных строителей коммунизма – и будет то же. С небольшими изменениями в образах вождей и гуру, да и то несущественными.

Примерно так же пишет и неоднократно расхваленная Сафроновой (и сама расхвалившая Сафронову в ответ) Мария Ануфриева в романе «Карниз»: женщина легкого поведения, живущая с весьма ненадежным в социальном и семейном плане люмпеном, буквально ничем не отличается от любой другой такой же, как она, страдалицы, но выделяется лишь тем, что она со своим «сантехником Папочкой» одного пола. На вопрос «и что?» критикесса немедля принимается рассуждать о психологических драмах однополых партнеров.

А рассуждать-то надо о другом. Об издательской моде на патологию и инверсию. Сейчас и критики, и маркетологи действуют по единой схеме: удовлетворять надо либо благодетеля-спонсора, либо некую ЦА, у которой свой междусобойчик, ей «цивилы» неинтересны. Сейчас (ну как сейчас… последние полтора десятка лет) перспективными признаны, в частности, радикальные феминистки и лица нетрадиционной ориентации. Этим ЦА радостно скармливают идеи, как бы популярные в их среде. Ну и нам заодно то же самое скормить пытаются. А кто кашку не ест, тот гомофоб и мизогин.

Сколь ни забавно, к сапфически-содомитскому «закрытому миру, о котором читателю интересно узнать» запросто присовокупляется еще более странное кликушество на грани фэнтези. Причем от тех же неумеренно и даже нездорово эротичных авторов.

Мария Ануфриева в дебютном романе-«жалейке» «Медведь» описывает страдания женщины, которая вот-вот овдовеет: «Отчаянно молится блаженной Ксении Петербургской сначала о возвращении Медведя к жизни… Организует бесчувственному мужу “мирское крещение” перед второй операцией, правдами и неправдами пробившись среди ночи в палату интенсивной терапии, и испытывает от этого несказанное облегчение и способность отдохнуть: словно сам Господь сказал ей “Иди с Богом!”». Против такого публика, чай, не попрет! К тому же роман Ануфриевой автобиографический, а на спине авторессы, как она сама пишет, появились не то стигматы, не то ожоги в виде крыльев.

Хорошо ищется новое-современное в конфессиональных дебрях!

Вот и порнографический роман Елены Крюковой «Юродивая», по заверению критика Е. Сафроновой, свидетельствует «о писательской и человеческой смелости… обновленная история святой блаженной Ксении Петербургской, “как легендарная песня, положенная на новый, современный мотив”… Рецензенты невольно искали в тексте романа параллели с житием блаженной Ксении Петербургской… Пока я, находясь в плену того общего заблуждения, рассматривала “Юродивую” как перепев жития святой, концы с концами не сходились. Но стоило чуть абстрагироваться от столь конкретного прочтения, как понимание сложилось». И правда, если история святой чудовищно переврана и богохульно опошлена, надо просто «чуть абстрагироваться».

Вообще очень удобно абстрагироваться от особенностей любого вероучения и сварить из них кашу «Артек» – была такая в пионерлагерях, составленная из остатков самых разных круп, утерявшая всякое подобие вкуса и категорически несъедобная. Ее не ели даже дети того счастливого возраста, в котором после игр на свежем возрасте едят все, что не приколочено.

Однако все это «божественное-мифологическое-психопатическое» попросту служит прикрытием сетевому маркетингу, в который превратилась современная критика. Запросто перебегая из радфема в ЛГБТ, из ЛГБТ в язычество, из язычества в псевдо-агиографию, Е. Сафронова неустанно предлагает своих подопечных разным аудиториям. Как коммивояжер. Или как маркетолог. Но, повторюсь, ни коммивояжер, ни маркетолог, ни рекламщик за качество предлагаемого товара не отвечает. У него другая цель и другая система ценностей.

…А кому же сорока не дала? Зоилу из Нижнего Тагила, вестимо, не досталось лакомой каши. Отчего же такая немилость? Зоил в свое время отказался написать предисловие к сборнику рассказов Сафроновой (да, Елена не только критикует, но и пытается сочинять стихи и прозу). За этот отказ она мстительно поклевывает Александра Кузьменкова крепким клювом то там, то сям: то толсто намекнет на историю болезни, то упрекнет в некультурности.

Вот и вся цена нынешним «критическим воззрениям»: кто свой, тому и каша. И получается, что из современной критики если и получаешь какую информацию, то в основном информацию, кто кому свой.

Дошло до меня, дорогие читатели, что писатель и критик О. Демидов (и не только он) зело возмущен новыми критическими веяниями. Но вместе с тем надеется на лучшее: «Весной народилась так называемая «новая критика» (бессмысленное и беспощадное хейтерство), была объявлена интифада всей премиальной литературе (что бы это ни значило), были более-менее громкие скандалы. К счастью, все это сходит на нет».

Однако спешу убить светлые чаяния: похоже, все только начинается. С изрядным запозданием, конечно, начинается… Собственно, недовольство публики «премиальной литературой» мы могли наблюдать, например, десятилетие назад после прочтения широкой публикой романа «Цветочный крест» Е. Колядиной. И как критик В. Топоров ни объяснял метонимией (то бишь метафорой) «некоторые ошибки автора» (в частности, наличие у героини двух десниц, сиречь правых рук), автор с печалью обнаружила, что продолжение романа не заинтересовало никого. Несмотря на получение престижной премии, обширную информационную поддержку и скандальную славу данного творения, оно получило разве что статус курьеза.

С тех пор прошли года, но положение дел изменилось мало. Выросло целое поколение читателей, с каждым годом убеждающихся, что писателям современной прозы и поэзии нет до них, читателей, никакого дела. Ибо занимает их не литература и даже не читатель, а добыча топлива для премиального процесса.

Если некоторым критикам и писателям угодно строить из себя невинных дев перед брачным ложем, я объясню, что этот термин обозначает. В ЛЮБОМ ИСКУССТВЕ есть произведения, рассчитанные отнюдь не на широкую публику. «Неискушенная» публика, далекая от «круга экспертов» при их создании не учитывается вовсе. Соответственно, эти произведения рассчитаны не на публику, а на гильдию, заведующую премиями. Оттого и пишутся/снимаются/рисуются такие произведения согласно различным «премиальным трендам». Список каковых не слишком обширен: страсти по ЛГБТ, радикальный феминизм, бодания различных политических воззрений, деформации псхики в быту и на службе у криминала (или искусства, или искусства криминала). Усталость от подобных шедевров (в средневековом смысле этого слова – то есть поделок подмастерьев, созданных именно для вступления в гильдию) у публики возникло более десятилетия назад.