Михаил Голубков - Юрий Поляков: контекст, подтекст, интертекст и другие приключения текста. Ученые (И НЕ ОЧЕНЬ) записки одного семинара

Поляков показал эрозию жизненных ценностей гротескным, фантастическим образом в повести «Небо падших». Главный предмет изображения там – любовь в ситуации товарно-денежных отношений в эпоху первоначального накопления капитала.

Следующий участник нашего семинара видит 90-е годы в ином ключе – как раз так, как они предстают в «Небе падших». Нам представляется, что 90-е годы не сводились лишь к обнищанию, разрушению, эрозии и прочим негативным явлениям. В материале предшествующего слушателя наших штудий сама эпоха 90-х была дана более объемно, как эпоха и противоречивая, и богатая, давшая нам те степени свободы, которые есть у нас и сейчас. Однако повесть «Небо падших», к которой обращается слушатель семинара, показывает как раз негативные стороны того десятилетия. Эрозия любви…

Ибадова Нармина Эльшад кызы , аспирант кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ

1990-е годы, полные предательства, лжи и крови, справедливо назвали в России лихими.

Нармина, ну нельзя же так! Не только к этому сводилась сложная и противоречивая эпоха 90-х годов! И предшествующий доклад это как раз и показал [2] М.М. Голубков (курсив далее везде). .

Да, но произошел развал некогда сильной державы − Советского Союза. Людей охватило чувство безысходности, неуверенности в завтрашнем дне в связи с происходящими переменами политического и экономического устройства страны. В результате ухудшилась криминальная обстановка. Бандитские разборки повлекли за собой смерть многих предпринимателей. В стремительно капитализирующейся России стал насаждаться культ жизненного успеха, началось разрушение основ духовности, и падение нравов приняло катастрофический размах. Любовь − одна из ключевых моральных ценностей человека – подверглась эрозии. Сексуальная составляющая любви гипертрофировалась, а духовная, наоборот, подверглась девальвации. Само понятие «любовь» заменилось понятием «секс». Дружба, уважение коллектива, трудовая слава, гордость за Отечество, сострадание к окружающим, милосердие к страждущим и нуждающимся, бескорыстие – эти составляющие этической парадигмы канули в лету. Сформировался новый класс − «новые русские», воспринимающие личную скромность, порядочность, честность не иначе, как рудименты социализма. Многим из «новых русских» было наплевать на Отечество, все их старания были направлены на то, чтобы быстро обогатиться и поскорее покинуть страну.

Деформации нравственных критериев во все времена было важнейшей темой в истории литературы. Как правило, писатели выбирали сатирический пафос для выражения своего отношения к этому процессу. Эта традиция успешно развивается в творчестве Ю. Полякова. В своей повести «Небо падших» (1998) автор создает образ современника, вынужденного делать трагический выбор между нравственностью и благосостоянием, что свидетельствует о кризисном состоянии социальных отношений в конце прошлого века.

«Сегодня в России, – отмечает в одном из интервью Ю. Поляков, – предприимчивый человек поставлен в такие условия, что умножать свое благосостояние, не нанося ущерба Отечеству, он не может <���…> кто-то на этом трагическом разладе надрывает себе сердце и ломает жизнь. <���…> Тип, к каковому принадлежит Шарманов (центральный персонаж повести), меня волнует и язвит… Это драгоценная пассионарная энергия народа, идущая на разрушение собственного государства. Это настоящая трагедия» [Поляков, 2014: 225].

Создание типичных образов постсоветской эпохи потребовало от автора особой жанровой формы, которую он сам определяет как «история любви с элементами детектива и политической сатиры». [Поляков, 2014: 217] По словам М. Переяслова, «повесть Юрия Полякова − это такой же обличительный документ существующему ныне строю, как, скажем, и опыт художественного исследования Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» − советскому [ «Моя вселенная – Москва», 2014: 239].

Повесть начинается с того, что в вагоне поезда «Красная стрела» разговорились писатель Скабичевский, представитель поколения советских людей, и преуспевающий бизнесмен из «новых русских» Шарманов. Расстроенный писатель-повествователь возвращался из Питера, где его труд был решительно отвергнут фирмой «СПб-фильм», так как «в сценарии соплей гораздо больше, нежели крови, а следовательно, фильм не будет иметь кассового успеха» [Поляков, 2016: 4]. Героями фильмов, романов и спектаклей были уже не рабочие, колхозники, интеллигенция, что характеризовало предшествующий период советского искусства, а бандиты, киллеры, банкиры, сутенеры, наркобароны и развратницы.

Немолодой литератор, одетый в стоптанные башмаки и в старый плащ, купленный на распродаже и совсем не спасающий от холодного мартовского ветра, обладает, тем не менее, чувством собственного достоинства. Ему не нравится, когда что-то приказывают, поэтому, заупрямившись, он ни за что не согласился перейти в другое купе, хотя очень нуждался в деньгах. Бойцовский характер повествователя проявляется в том, что он ведет себя независимо, не боится ни бизнесмена, ни боксерской наружности его телохранителя, вопросы и комментарии писателя пропитаны ироническим ядом. Повествователь играет роль нравственного оппонента и уже этим с самого начала повести формирует авторскую позицию. Достойное поведение писателя неожиданно вызвало уважение Шарманова, а затем и желание выговориться, поведать ему свою историю. Так в повести появляется главный план, обращенный в прошлое персонажа и служащий раскрытию его образа.

Композиция повести представляет собой «рассказ в рассказе», что традиционно отчуждает позицию автора от суждений персонажей. Из монолога Шарманова читатель узнает, что несмотря на молодость, его зовут не иначе, как Павел Николаевич. Это удивляет его попутчика и вызывает горестные воспоминания детства. «Меня в его возрасте никому и в голову не приходило величать по имени-отчеству <���…> Мне вообще иногда кажется, что мы живем в стране, где власть захватили злые дети-мутанты, назначившие себя взрослыми, а нас, взрослых, объявившие детьми. Потому-то все и рушится, как домики в песочнице» [Поляков, 2016: 7].

Судя по рассказу Шарманова, этот персонаж уже в юности отличался незаурядным умом, начитанностью, образованием, наблюдательностью. Писатель подробно выписывает его предысторию с целью убедить читателя в том, что перед ним не законченный негодяй, в нем еще не совсем уснула человечность. Наоборот, Шарманов представлен как жертва, «человек, потерявший под ударами судьбы веру в справедливость» [Поляков, 2016: 132]. Он по-своему любит свою родину, но, осознавая, что не в силах что-то изменить, «потихоньку обворовывает собственное отечество» [Поляков, 2016: 65]. В его внешности отмечается даже что-то ангельское. «Узкие черные ботинки моего внезапного утеснителя были такими чистыми, точно носил их ангел, никогда не ступавший на грешную землю» [Поляков, 2016: 8]. «Лицом он походил если не на ангела, то на студента-отличника. <���…> Но в зачесанных назад волнистых темно-русых волосах виднелась проседь, совершенно неуместная в его розовощеком возрасте. <���…> Сердясь, Павел Николаевич сжимает свои и без того тонкие губы в строгую бескровную ниточку» [Поляков, 2016: 9], а взгляд становится равнодушно-безжалостным. Зато, когда он улыбается, на щеках появляются трогательные ямочки, придающие лицу выражение детской беззащитности.